Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - стр. 14

– Шаровые молнии. – он лег на спину и описал рукой над головой круг. – Они проникают через окна, двери… Я бы не хотел встретиться с ней снова.

Я вернулся в кровать и лег поверх одеяла лицом к нему.

– Вы никогда не рассказывали о вашей встрече с ней.

Возможно, разговор мог бы отвлечь его – потому что гроза только усиливалась. Валентайн улыбнулся скупо:

– Не думаю, что это интересный рассказ.

– Я никогда в жизни не видел шаровую молнию.

– Считайте, что вам повезло, друг мой!

– Как она выглядела?

Валентайн на миг прикрыл глаза, вспоминая.

– Мне тогда было восемь лет, – медленно начал он. – Я гостил у бабушки, и это были то ли пасхальные каникулы, то ли… Не помню, но что это случилось весной, я запомнил точно.

Я задержал дыхание. Мой друг так редко рассказывал о себе что-то личное, что я боялся спугнуть момент случайным словом или вздохом.

– Моя бабушка была из тех старух, которых боятся все окрестные дети. Она строго соблюдала правила безопасности. И в грозу всегда требовала закрывать окна. Я не понимал почему. Той весной случился настоящий ураган – наутро наша зеленая улочка недосчиталась трети деревьев, а там росли вполне крепкие дубы… – Уголки губ Валентайна дрогнули в улыбке.

Но новый раскат грома стер улыбку с его лица, превратив в мучительный оскал.

– Бабушка тогда на что-то отвлеклась, а мне было интересно, что происходит на улице и почему обязательно надо закрывать окна, когда нечем дышать… А я всегда отличался изрядным любопытством, вы же знаете меня…

Я кивнул. О да, я знал, и любопытство Валентайна уже не раз едва его не погубило.

– Конечно, я открыл окно. Залез на эдвардианское кресло, отодвинул задвижку… В лицо мне ударила грозовая прохлада, и я жадно вдыхал свежий воздух. У моей бабушки всегда стояла немного затхлая атмосфера в доме. Помню, как бабушка зашла в комнату и застыла, упершись руками в бока – намеревалась меня как следует отругать. Но вдруг в комнату влетела шаровая молния. Поверьте, друг мой, вы ни с чем ее не спутаете! Светящийся шар, сгусток чистого электричества, она вплыла в комнату и начала двигаться по ней. Траекторию ее движения невозможно было предсказать. Казалось, она не подчиняется никаким существующим законам! Ни физики, ни гравитации. Я застыл, где стоял, и бабушка моя тоже стояла не шевелясь, и только губы ее шевелились – шептала молитву. Я никогда не был особо набожным ребенком – мой дед-пастор с ранних лет часами заставлял меня торчать в церкви, а не играть с соседскими детьми. Но тогда и мне захотелось помолиться…

Молния осветила комнату, и я увидел, насколько бледным и измученным было его лицо.

– Мы не знали, что ждать от нее. Говорят, что они способны взрываться и сжигать предметы, и даже людей… Конечно, я вспомнил все эти разговоры, только когда она уже летала по нашей гостиной. И в какой-то момент она оказалась совсем близко к моему лицу. И… Дориан, вот тогда я понял, что сейчас умру. Видимо, это был момент между жизнью и смертью. Точка, в которой рано или поздно оказывается любой смертный человек.

Я нащупал его руку и крепко сжал. Ладонь его казалась ледяной. Валентайн повернулся на бок и посмотрел мне в глаза. В грозовых всполохах его белый глаз в окружении росчерка шрамов казался нечеловеческим.

– Шаровая молния зависла в воздухе передо мной, и я понял, что это конец. Губы онемели, я забыл все молитвы, которые знал. Мне казалось, что я ощущаю на себе чей-то потусторонний взгляд. А потом она бросилась на меня. Ударила меня в лицо. Ох, если вы когда-то испытывали на себе эксперименты нашего дорогого друга Сида Уоррена – я надеюсь, что нет! – то это и вполовину не так жутко, как ощущение чистого электричества, раздирающего тебя изнутри. Она прошла сквозь мою голову, вышла через затылок и… уплыла в окно. Гроза прекратилась, а я лишился чувств и пришел в себя только через пару суток. И первым, что увидел над собой, был коллоквиум священников-экзорцистов, норовивших изгнать из меня дьявола. Особенно когда я открыл глаза. Я уже был… – Он провел пальцами по шраму. – Такой. С тех пор мне кажется, что от меня откусили какую-то важную часть. Зато круг общения сразу расширился.