Походы Александра Македонского - стр. 41

Затем дошла очередь и до друзей Александра. Все непрошенные советчики – Птолемей, Гарпал, Неарх и Эригий, были изгнаны не только из окружения царевича, но и из Македонии вообще. Мера суровая, но вынужденная, поскольку при царском дворе безнаказанно язык распускать никому не позволено. Впрочем, Плутарх сообщает, что впоследствии Александр их вернул из изгнания и «осыпал величайшими почестями». Но это может свидетельствовать только о том, что будущий завоеватель в этом вопросе так до конца и не разобрался, осыпав тех, кто его подставил, «величайшими почестями». Александр пребывал в твёрдой уверенности, что это друзья пострадали из-за него, а не он из-за них, и в дальнейшем был к ним очень снисходителен. Судьба Гарпала тому яркий пример.

Филипп же поступил гуманно и вместо того, чтобы за подстрекательство сына к неповиновению царю-отцу смахнуть интриганам головы, просто выгнал их из страны. Но явно не по доброте душевной он пошел на такой шаг, а чтобы не обострять конфликт с Александром. Дело замяли, но тут разразился новый скандал, куда более серьёзный, чем предыдущий.

Многочисленные любовные увлечения базилевса создавали проблемы не только в царском дворце, но уже и в государственном масштабе. Филипп окончательно потерял чувство меры в своем распутстве, что вызывало гнев и ярость необузданной Олимпиады. Царица постоянно жаловалась сыну на недостойное поведение отца. Но дело было не только в Филиппе, значительную часть вины за разлад в царской семье несёт и сама Миртала – Олимпиада. Однажды македонский царь явился в покои к жене исполнить свой супружеский долг, но едва переступил порог, как был шокирован открывшимся перед ним зрелищем – рядом с женой на простыне лежала громадная змея. Филиппу не было никакого дела до поклонения Дионису и культа Кабиров, поскольку его это напрямую не касалось, но он испытал страшное отвращение к тому, что увидел. К царю пришло понимание того, какие отвратительные ритуалы творятся у него дома, да ещё на супружеском ложе. Это было для него очень неприятным открытием. Реакция же на происшедшее была вполне нормальной и предсказуемой, потому что дорогу на женскую половину дворца с этого дня базилевс забыл.

Возможно, ситуацию со временем и удалось бы утрясти, но тут Олимпиада снова сделала глупость. Она усиленно начала распространять слухи о божественном происхождении сына, и это теперь играло против неё и царевича. Утверждая, что Александр не сын Филиппа, а Зевса, она помимо своей воли заронила в душу базилевса подозрение в супружеской неверности. К тому же ходившая при македонском дворе байка о том, что Филипп лишился глаза, когда наблюдал, как его жена отдаётся богу, была обидна царю как мужчине. Дело кончилось тем, что Олимпиада стала вызывать у него всё большую неприязнь, которая со временем переросла в ненависть. Ситуация была накалена до предела, когда царь объявил о том, что в очередной раз хочет жениться. Мало того, что Филипп для невесты был староват и годился ей в отцы, по столице поползли слухи о том, что ребёнок от этого брака сможет занять македонский престол в обход Александра. Невеста царя Клеопатра была представительницей старой македонской знати, и если бы у Филиппа родился сын, то он был бы чистокровный македонец. Александр же всегда помнил, что является наполовину молоссом. Поэтому враждебность царевича к предстоящей свадьбе понять нетрудно, особенно если учесть, что мать продолжала настраивать его против отца. Выяснение отношений произошло во время свадебных торжеств, когда всё, что так долго копилось в душе у участников конфликта, вырвалось наружу.