Походы Александра Македонского - стр. 40
Пиксодар, сатрап Карии и правитель Галикарнаса, одного из крупнейших городов на Эгейском побережье Малой Азии, в преддверии предстоящего похода Филиппа на Персию решил заключить военный союз с Македонией. Чтобы обозначить всю серьёзность намерений, он решил скрепить союз браком своей старшей дочери и сына базилевса Арридея, отправив в Пеллу доверенного человека обговорить все детали. В принципе шаг Пиксодора был логичен: он прекрасно понимал, что правитель такой могущественной державы, как Македония, никогда не согласится на брак старшего сына и наследника с его дочерью. Поэтому и принял, как ему казалось, вполне разумное решение – сосватать её за другого, пусть даже и слабоумного, но тоже сына македонского базилевса. В принципе эта свадьба устраивала всех, и Пиксодора, и Филиппа. Но как оказалось, она не устраивала человека, к которому не имела вообще никакого отношения, – Александра. Даже можно сказать, что не его лично, а его окружение, и само собой Олимпиаду.
В царском дворце зашушукались по углам о том, что Филипп сознательно предпочёл глупого Арридея Александру, поскольку старший сын стал не в меру строптив и своенравен. Мать и ближайшие друзья Александра открыто говорили царевичу, что этой женитьбой и крепкими связями с роднёй из Галикарнаса базилевс хочет обеспечить право Арридея на царскую власть. Разговоры, по сути своей, глупые и не имеющие под собой ни малейшего основания. Поскольку такой великий политик и реалист, как Филипп II, никогда бы не передал трон Македонии психически нездоровому человеку. Царь прекрасно понимал, чем подобное самодурство может закончиться для страны, и никогда бы такое решение не принял.
То, что Олимпиада повела такие речи, вполне понятно, будучи обиженной на мужа из-за его многочисленных любовных связей на стороне, она не упускала ни малейшего повода настроить сына против отца. Зато поведение друзей царевича, мягко говоря, удивляет, особенно таких здравомыслящих, как Гарпал и Птолемей. Хотя не исключено, что разговоры на столь щекотливую тему они вели с подачи Олимпиады. Вполне вероятно, что в другой ситуации Александр не поддался бы на провокацию, поскольку для него лично данная женитьба не являлась блестящей партией, а правитель Галикарнаса был не настолько влиятельной персоной, чтобы влиять на решение проблемы престолонаследия в Македонии.
Вся беда была в том, что тема наследования трона была для царевича очень больной, и поэтому, не разобравшись, что к чему, Александр сгоряча натворил таких дел, о которых впоследствии пожалел. Он не придумал ничего умнее, как послать в Галикарнас актёра Фессала, чтобы тот передал Пиксодору предложение царевича: отказать незаконнорожденному и слабоумному Арридею, а взять в зятья Александра. Правитель Галикарнаса от такой удачи пришел в совершенный восторг.
То, что инициатива старшего сына базилевса пришлась по душе Пиксодару, вполне понятно, ибо одно дело дурачок, без права на трон, и совсем другое – законный наследник. Но сатрапу, наверное, и в голову не могло прийти, что Александр занялся самодеятельностью и не согласовал этот вопрос со своим отцом. Зато Филиппу самоуправство сына не понравилось и вывело из состояния душевного равновесия. Базилевс бранил наследника на чём свет стоит, называя человеком низменным, поскольку тот пожелал стать родственником правителя Галикарнаса, который был в прямой зависимости от персидского царя. Властям Коринфа, где в это время находился актёр Фессал, посланец от Александра к Пиксодору, царь написал письмо, требуя, чтобы этого горе-дипломата заковали в цепи и отправили в Македонию.