Похищенная - стр. 15

   Чуть капаю на живот.

   Золотая жидкость струйкой расплывается , стекает к пупку. Плоский упругий живот сжимается. Бляяяядь.

   А как сожмется вокруг моего члена, когда меня примет?

   Наклоняюсь.

   Слизываю огненный напиток. Всасываю пропитавшуюся им кожу.

   – Ттыыыы…. Ты насильник, - слышу ее хриплый выдох.

   Улыбаюсь в ее живот, прикусывая чуть покрасневшую кожу.

   О нет.

   Ты, детка, еще много не знаешь!

   – Правда?

   Вклиниваюсь ногой между распахнутых бедер. Снова почти валюсь на нее. Нависаю .

   Облизываю кубик льда, вытаскивая его из стакана.

   Медленно, бесконечно медленно провожу по соску, который становится напряженным, заостряется, твердеет под ледышкой.

   Не отводя взгляда от ее уже начавших подергиваться дымкой глаз.

   Чуть царапну краем, и прижимаю снова, охлаждая.

   Обвожу вокруг соска и возвращаюсь к самой вершинке.

   Ногой ощущая, как начинает детка между ног подрагивать. Как наполняется влагой.

   – Ты омерзителен, - хрипит на сбившимся дыхании.

   Наклоняюсь.

   Не удерживаюсь. Сминаю приоткрытые вишневые губы.

   Бля… Какой же пьяный этот ее стон.

   Сопротивляется. Бороться пытается. Губы сжимает.

   А я тараню. Пробиваюсь. Глубоко. Бью языком до самого неба. Прямо в него ударяю. Яростно. Жестко. Раз за разом.

   Пока не обмякает. Не поддается, признав своего хозяина.

   Распахивает ротик. Податливо. Повержено.

   Одним дыханием ее рваным, одними глазами, теперь пьяными донельзя, самому опьянеть, окончательно сорваться, можно.

   – Ты моя, Алиса, - ударяю хрипом прямо в ее рот. Чтоб в горло это понимание протолкнуть. Чтобы на подклеточном уровне в нее впечаталось.

   – Вся моя. Полностью. Насквозь.

   Скольжу новой льдинкой ниже.

   Отрываюсь от губ, опускаясь зубами по белоснежной шейке.

   Прикусываю, тут же накрывая губами красные бороздки на белой коже от моих зубов.

   Вся. Вся охренительная. Везде.

   Будоражит так, как будто я женщины никогда не чувствовал под руками.

   Опускаюсь ниже.

   Не прикасаюсь, – пью ее кожу. Ее запах охрененный. Дурманный. Ведьмовской.

   – Скажи…

   Провожу в ложбинке между грудей кубиком льда. Снова обвожу соски, тут же с силой втягивая их губами.

   Лед и жар.

   Она полыхает с каждым выдохом. С каждым прикосновением.

   До одури. Дор сорванных катушек чуствительная.

   Тело струной выгибается под моим.

   Так выгибается, что сейчас звенеть начнет.

   А у меня в ушах уже давно все гулом.

   Член дергается, как ненормальный.

   Смотрю на ее соски. Как каменными становятся, острыми камушками, заостряясь и вверх подпрыгивая. И чувствую губами, как твердеют еще сильнее, когда их терзаю. Прикусываю и втягиваю на полную мощность, зализывая и снова отпуская, чтобы прижать к ним лед…

   – Скажи, как ты хочешь, чтобы я тебя взял. Трахнул. Скажи, как сильно хочешь принадлежать мне.

   Член уже вонзается в живот. Разорвет сейчас на хрен кожу. Дергается, как озверелый. От каждого ее нового вздоха.

   От того, как судорожно сжимает пальцы и пытается сдвинуть ноги. Судорожно пытается. Сжаться стеночками, складочками уже хочет. Хочет так, что невмоготу.

   Дурман. Дурман, а не женщина.

   Я же сейчас наброшусь.

   Я же просто сейчас сожру!

   – Нет, - выдыхает одним хрипом.

   И губы судорожно облизывает.

   – Что?

   Почти падаю на нее, дергая бедра на себя.