Поэзия садов - стр. 19
Любопытные сведения о садовнике Генрихе Эклебене были опубликованы П. Столпянским. Садовник Эклебен выращивал в императорских садах самые разнообразные редкости. В 1764 г. он вырастил необычайную пшеницу[49].
Согласно данным, опубликованным П. Столпянским, садовник Эклебен добился и других выдающихся успехов в выращивании в императорских садах различных редкостей. Он в 1758 г. разводил к столу императрицы Елизаветы Петровны бананы в оранжереях Летнего дворца. Культура бананов продолжалась и при Екатерине II. Последнее известие об их разведении относится к 1771 г. Затем он разводил финики (первое известие о них относится к 1767 г.). Разводились также шпанские вишни, поспевавшие зимой наряду с огурцами. Разводились сибирское «гороховое дерево» (акация) и другие редкости. Эклебен не был простым огородником. Он был садоводом высокого класса с чином титулярного советника, имел учеников и, очевидно, занимался планировкой садов, поскольку его ученикам в саду Лабиринта полагались «рисовальные инструменты», бумага и карандаши, краски[50].
Редкие растения и цветы продолжали оставаться главным элементом садов, и в XIX в. П. Шторх пишет о Павловском «саде»: «К саду принадлежат обширные оранжереи, длиною в 400 сажен. Самая малая часть отведена для плодовых дерев, а наибольшая вмещает в себя цветы и редкие растения, числом всего до 6000 пород»[51].
О «Птичнике» там же говорится: «К строению примыкают с обеих сторон теплицы, ограничивающие собой небольшой сад, где летом выставляются с большим умением разные здесь редкие растения чужих краев»[52].
В Павловском парке находился еще «Ботанический сад», устроенный в 1815 г. К 1843 г. в нем было до 2000 пород растений, «зимою не укрываемых»[53]. Кроме всего этого, в Павловском парке был еще «Плодовый и овощной сад» «на половине дороги от Старого шале к Елисаветскому павильону»[54]. Был еще и «Зверинец» около Александровского дворца[55].
Не случайно также посередине Собственного садика в Павловске, где были собраны редчайшие растения, стояла статуя Флоры. Сад во все времена и во всех стилях должен был быть музеем живой природы[56].
Приводимые А. Н. Бенуа описи «спецификации» растений, выращивавшихся в оранжереях в 1748 и 1767 гг., поражают экзотичностью того, что в оранжереях росло, и «географической широтой». Среди растений юга были и американские, и африканские, и индийские, и арабские, и испанские. Считавшиеся редкостью в Англии в XVIII в. ананасы росли здесь в 100 горшках. Были здесь кофейные деревья, различные кактусы[57] и т. д.
Редкости растительного и животного мира сочетались в садах с редкостями минералогическими, с редкими и ценными античными скульптурами, подлинными остатками средневековых зданий и т. д.
Кроме того, важны были какие-то элементы садового искусства других стран: в Англии, например, сады арабских народов (в частности, испанских мавров), китайские, итальянские и пр. Сады как бы заменяли собой путешествия по другим странам, а с другой стороны, служили собраниями различных меморий об уже проведенных их хозяевами путешествиях, о местах их детства и т. д.
У А. Попа в его саду в Твикенхеме был грот. Его друзья со всех концов света присылали ему образцы редких камней, и Поп годами конструировал свой «cabinet de curiosités». Здесь были германский шпат, кремень, куски лавы из Везувия, ядро шпата в кристалле, различные окаменелости; самородок из перуанских копей, серебряная руда из Мексики, окаменелое дерево, камни из Бразилии, большие глыбы аметиста, кораллы, окаменелый мох и пр.