Поэтическая афера - стр. 23
– Дома чем займешься? – спросил я между прочим.
– Тебе правда интересно? Ну хорошо, может, в поле пойду работать или еще куда, у нас животные есть, а все население – старики. Мне там быстро найдут применение. Говорят, большевики скоро трактор выделят на наше село.
– Ты знаешь, что сейчас голод в уездах? – спросил я.
– Это ты мне будешь рассказывать про голод? – Фитиль остановился и посмотрел на меня так, словно я не знаю, о чем говорю, а у него опыта хоть куда.
– Так, просто спросил, – сказал я виновато. – Ты говоришь, поэтом хотел стать? У тебя будет такая возможность, если ты останешься, – сказал я интригующе. Мы стояли возле вагона, в который вот-вот сядет Фитиль.
– С чего взял? – спросил он.
– Потому что сегодня звезды на твоей стороне, и этот чемодан, – я кивнул на вокзал, где остался Зорин, – не просто случайное совпадение. Мы с Зориным писатели, сейчас пишем поэзию, и от его лица хочу предложить тебе присоединиться к нашему творческому кругу.
– Прямо так и писатели? Что пишете? Издаетесь? У кого состоите? – спросил Фитиль, прищурив глаз. Он явно мне не доверял, как, впрочем, и я ему.
– Мы работаем над издательством, у Прытко. Он сейчас в командировке, вроде бы. А так, вряд ли тебе что-нибудь, конечно, это скажет, но мы читаем на вечерах у Чернова.
– Брешешь? – воскликнул Фитиль и начал ходить взад-вперед. Еще недавно на допросе у меня был этот паренек, но правила игры изменились. Но один вывод из его действий я все-таки сумел извлечь: не нужно ничего доказывать. Нужно определиться, веришь ты или нет. Если же веришь, принимай человека, правда откроется со временем. Если же нет, можешь разворачиваться и уходить. Было видно, как у паренька загорелись глаза, но доля сомнений в них все-таки преобладала.
– Прям, так и к Чернову с собой возьмете? – спросил он.
– Ну, если ты сейчас сядешь в свой поезд и уедешь, тут уж извини, брат. Чернова мы в Тамбов не привезем. А останешься – и десятого числа будешь читать у Чернова, перед лучшими поэтами, например, Покровским, Ереминым, Екатериной Земской.
– Десятого, говоришь? – мы закурили, я молча кивнул.
– Если ты насчет билета, так уж и быть, одолжим тебе денег, а если мать ожидает, то думай сам, – это были последние слова, сказанные мной в его адрес. Других аргументов у меня не было, но удочка была верно закинута, и сейчас нужно было сделать решающий шаг, а именно развернуться и уйти. Я так и сделал. Зорин сдался в самом начале, а я хотя бы попытался уговорить парня. Фитиль оказался непрост, но и мы что-нибудь придумаем. Я вошел в здание вокзала. Коля сидел за нашим столом в пивной.
– Ну и чего ты пошел за ним, я не понимаю, – возмущался Зорин, пока мы шли к выходу.
– Думал, может, это наш шанс. Может, уговорить получится, – грустно сказал я.
– О чем столько говорили? Я уже заждался тебя.
– Да так, спрашивал, куда едет, чем занимается.
– А то ты не видишь, чем он занимается, – удивился Зорин. После недолгого молчания он добавил: – А впрочем, было бы неплохо, присоединись он к нам. Нам как раз такого бы, который не будет попрекать нас и разводить чистоплюйство. Которому мы только полезное сделаем, глядишь, поэтом бы стал.
Выйдя из здания вокзала, я не поверил своим глазам: прямо на чемодане, в сером костюме сидел Фитиль. Я свистнул. Тот обернулся, посмотрел на нас, встал, взял свой чемодан и, почесывая затылок, медленно пошел к нам.