Поединок со Змеем - стр. 15
Медленно проплывали внизу отточенные вершины, облитые молочным светом Месяца, языки снежников, бездонные пропасти и ущелья, окутанные непроглядной тьмой. Спустился Месяц пониже, ещё и нагнулся, высматривая: где-то здесь, сказывали ему, был тот знаменитый лаз в Нижний Мир, которым прошли некогда Даждьбог и Перун…
И внезапно из глубочайшей расщелины взвилось какое-то грязное покрывало, опутало склонившийся Месяц, помрачило его серебряную красоту! Забился он в испуге, но не стали слушаться ни руки, ни ноги, хотел звать на выручку – ан и голоса нет. Не простой – колдовской была та грязная пелена, а метнула её злая Морана, давно заприметившая красивого молодца, чужого любимого жениха…
Не дождалась милого Утренняя Звезда, кинулась за помощью к братьям. Переглянулись Сварожичи… и во весь скок пустили коней к Железным Горам. Сразу догадались, что виною всему было запретное любопытство.
Знакомым путём устремились Даждьбог и Перун в бездонную пропасть… а Люди, сидевшие по лесам, только видели, как гневно-алое Солнце садилось в чёрную, трепещущую молниями тучу, окутавшую ледяные вершины.
Глубоко под землёй нашли братья пещеру, всю выложенную сверкающей медью. Прошли, не оглядываясь. Вступили в другую, серебряную, усеянную дорогими камнями. И здесь никого. А третья пещера горела жарким золотом, и тут остановились Сварожичи. Увидели стол, весь залитый красным мёдом из опрокинутых кубков, заваленный поломанными, надкусанными пирогами, обглоданными косточками. Только-только отбушевал за тем столом разгульный, хмельной пир, разошлись гости, кого и под руки увели. Один Чернобог смотрел на братьев пустыми глазами, утопив в луже браги усы.
– Где Месяц? – грозно спросил хозяин огненного щита.
– Вот… свадебку справили, – икнул тёмный Бог, да и повалился под стол. Стали братья оглядываться и приметили низенькую дверь в уголке. Потянули – но дверь, знать, была заложена изнутри засовом. В четыре могучих руки выломали её Боги… и увидели Месяц, бесстыдно храпящий на ложе, а рядом – нисколько не испуганную Морану.
Умела коварная ведьма прикинуться ненаглядной красою: личико белей молока, губы что маки, волосы – небо ночное, только звёзд не видать. И лишь глаза, как две дыры. Глаза не обманывают, в них смотрит душа.
– Так-то ты любишь невесту, верный жених! – полыхнул Даждьбог небывалым огнём, схватив Месяц за плечи и встряхивая, чтобы проснулся. – Вставай, ответ будешь держать! Как Деннице в очи посмотришь?
– А ну её, гордую, – неверным языком пробормотал Месяц и потянулся обнять снова Морану. – Подумаешь, невеста. Как любил, так и разлюблю, а вас обоих знать вовсе не знаю!
…Вот когда в самый первый раз страшно прозвучал раскат Перунова грома! Взвилась золотая секира – да и рассекла надвое изменника-жениха…
Злая Морана схватилась было за левую половину, где сердце, поволокла, – братья-Боги не дали, отняли. Не сладко пришлось бы и ей, но успели они с Чернобогом обернуться двумя змеями и юркнуть в трещину железного камня – ни солнечному лучу, ни молнии не достать. Положили Сварожичи тело ясного Месяца в колесницу, увезли домой.
Денница едва не упала с неба от горя, увидев, что с ним приключилось. А когда опамятовалась, стала просить у отца живой и мёртвой воды. Все знают: мёртвая вода сращивает разъятые члены, изгоняет порчу и сглаз, убивает злой яд, впитавшийся в плоть. И только потом живой воде достоит смыть мёртвую, вернуть жизнь, приманить душу назад. Вот и Месяц скоро начал потягиваться и тереть глаза, оживая: