Подземелье ведьм - стр. 17
Глава 4
Стейн устало опустил руки и оглядел небольшую кучку земли, что высилась у него под ногами. Странное чувство шевельнулось внутри, маленьким червячком прогрызая себе путь наружу. «Я теперь свободен», – ликовала душа. Но сам мужчина не радовался этому чувству.
– Что ж ты за человек-то такой? – он сплёл пальцы в замок и завёл руки себе за шею. Между лопаток хрустнуло.
– Приносим свои соболезнования, – прошелестело за спиной. Он обернулся. Низкая сухонькая старушка, бывшая его соседкой на протяжении десяти лет, голубеньким платочком утирала слезящиеся полуслепые глаза.
«Интересно, ты плачешь, потому что скорбишь? Или просто солнца уже не выносишь?» – мысленно усмехнулся он. Усмешка была злой, и тень её затронула глаза, которые он поспешил прикрыть, принимая соболезнования. Вслух Сте́йн произнёс совсем другое:
– Спасибо. Прошу меня извинить, но мне надо побыть одному.
Старушка понимающе кивнула, и мужчина сделал нетвёрдый шаг в сторону дома. Ему правда нужно было побыть одному. Подумать только, сегодня он похоронил женщину, которая стала для него настоящим спасением, пристанью, маяком… А он не чувствует ничего, кроме облегчения. Так, может, права была тётушка, сказавшая на прощание, что он чудовище?
Закатное солнце било в чердачное окошко, пока Стейн суетливыми движениями бросал в мешок то, с чем не готов был расстаться: затёртую до дыр книжку о ведьмах, маленький складной ножик, оставшийся в память об отце, и завёрнутый в кусок ткани ломоть хлеба, утащенный у тётки из-под носа. Сегодня он уйдёт с Венди в подземелье. Она обещала.
Он не мог дождаться момента, когда солнце сменится тусклым диском луны, а с первого этажа раздастся тихое тёткино сопение. Внутри всё переворачивалось от предвкушения – пальцы сводило, и он напрягал их раз за разом, пытаясь сбросить с себя томительное ожидание. Ещё чуть-чуть, совсем немного, и мечты маленького мальчика, в которые никто не верил, сбудутся. И больше не хотелось подвешивать Свейна на яблоне, мстить своре ребят, что бросались камнями в забор и плевками метили территорию, закрытую для Стейна. Больше ничего не хотелось, кроме как оказаться в Регстейне – городе ведьм.
Он затянул горлышко мешка и оглянулся в последний раз. Стейну хотелось верить, что он больше никогда не увидит это чердачное окошко, кровать со сваленным на ней одеялом и подушками, деревянный стол с брошенной на него книгой. Чердак был его самым любимым местом в этом мире, но впереди ждало настоящее путешествие. Так пусть и чердак останется лишь приятным воспоминанием.
Стейн вышел, аккуратно прикрыл дверь и, стараясь не скрипеть рассохшимися ступенями, спустился вниз. Сердце громко бухало, и он уговаривал его успокоиться, стучать чуть тише, лишь бы тётушка не проснулась и не помешала побегу. Но сердце успокаиваться не желало. Стейн уже почти миновал последнее препятствие – маленький холл, заставленный горшками с цветами – как тётушка вышла из спальни.
– И куда ты намылился, Стейнмод? – строго спросила она голосом, который совсем не вязался с её заспанным видом.
– Я… погулять.
Его же голос осип. Ещё ни разу в жизни ему не приходилось лгать тётушке. Ещё ни разу он ей не перечил.
– Время видел? Ночь на дворе, даже петухи спят ещё. Быстро в кровать.
Стейн упрямо вздёрнул подбородок, но остался стоять на месте. Тётушку он любил. Она заменила ему родителей, но… Впервые в жизни он стоял на пороге в новый, неизведанный мир. Мир магии и волшебства. Мир, о котором он мечтал долгими тёмными ночами, загадывая желания на падающие звёзды и первые рассветные лучи. И он не мог отступить. Не сейчас.