Подняться и идти - стр. 3
– Понятно.
– Тебе, может, игры ещё закачать?
– Не надо. …Шахматы вот если б… Настоящие.
– Я спрошу. Ты играешь?
– Да. Разряд.
– Ух ты! Я постараюсь. Найдём.
Андрюха поднялся.
– Ну, я пойду. Мы потом с Пашкой, с Алёнкой ещё придём, ладно?
– Хорошо.
Никита остался один. По потолку лениво ползала просочившаяся сквозь сетки мошка, он машинально следил за ней взглядом. Ветер взметнул лёгкие занавески, занёс в комнату приторно–кислый аромат яблочной выпечки. Никита закрыл глаза, медленно втянул запах.
" Рита…".
Они жили в одном подъезде. Один садик, потом один класс. После школы Ник оставался у Риты, её бабушка присматривала за обоими. Она часто пекла яблочные пирожки…
К последнему сентябрю соседи вернулись из отпуска накануне вечером. Никита увидел подружку уже в классе и едва узнал, – вытянулась, постройнела, вместо косичек каштановые волны раскидались по плечам, тёплые медово–карие глаза смеются из–под пушистых ресниц.
Рита подлетела, привычно ткнулась губами куда–то в ухо, а Ник смутился, растерялся. Он впервые не знал, как себя вести. Обстановку разрядил Бука. На самом деле Славка Букатин, но прозвище давно прилипло к мальчишке. За минуту до звонка шумно влетел в класс, плюхнул на парту рюкзак, начал выгружать, роняя в спешке то одно, то другое…
Он жил с бабушкой. Когда это случилось, на дворе стоял солнечный май. Ещё чуток усилий, дальше каникулы… Бука пошёл за хлебом. Просто пошёл за хлебом.
Бабушка слышала вой летящего снаряда. Дом тряхнуло. Грохот взрыва, рушащихся стен, треск разлетающихся на куски стеклопакетов. С лязгом закачалась люстра, зашаталась пустая стеклянная ваза на столе, повалилась на бок и слетела вниз, усеяв звенящими осколками пол.
Разорвалось совсем близко. От испуга подкосились ноги. Засуетилась, заметалась по квартире. Схватилась за веник, метнулась к столу, опомнилась, отшвырнула, выскочила на улицу.
Через дорогу толпились люди. Полыхало дерево, выпуская в небо столб чёрного едкого дыма. Обугленные, догорающие обломки ствола раскидало по двору. За сгрудившимися спинами на земле неподвижно, в пугающе неестественной позе кто–то лежал. При виде неё стали молча расступаться. Сердце сжалось от страшного предчувствия. Узнала край разорванного приметного пакета в чёрно–жёлтую полоску. Ноги в недавно купленных красных кроссовках странно изогнулись, раскидавшись в стороны. По серой футболке расплывалось алое пятно.
В глазах потемнело, уши заложила вязкая, ватная тишина, сознание провалилось в спасительную пустоту.
Хоронили Буку всем городом. Он стал первым…
Глава 3.
Никита так глубоко задумался, что не сразу услышал возню на тумбочке. Шуршание, сопение, приглушенный чих, снова шуршание. Он удивлённо глянул на блокнот. Звук шёл оттуда.
Протянул руку и отдёрнул, услышав:
– Помоги! Я застрял.
Ворчливый голос в тишине пустой палаты… Никита не знал, что подумать. Шуршание усилилось. Снова голос. Уже с обидой:
– Тоже мне, друг.
– Ты… кто? И… ты где?
– Кто–о…! Где–е…! Я Тимоха!
Заметил, что страницы блокнота шевелятся. Протянул руку, приоткрыл.
– Наконец–то!
Тоненькие ручки протиснулись меж листков, наружу вылезла голова с дурацким ёжиком волос. Осмотревшись, существо подтянуло ноги и устроилось на тумбочке.
– Тимоха! – ещё раз представился человечек. – Впрочем, ты знаешь. …Тесно там, – он покосился на блокнот, и перескочил на спинку кровати у ног.