Подмастерья бога - стр. 20
Глеб сокрушённо покачал головой и встал, подошёл к зарёванной девчонке. Рука сама потянулась к её вздрагивающему от слёз плечику, но замерла на середине пути, а потом вернулась в карман джинсов. Он только вздохнул.
– Да ты его ревнуешь ко мне, дурёха! Ах, Зойка, Зойка, если бы ты только знала, что значит на самом деле быть ненужным родителям…
– Можно подумать, ты знаешь…
– Я знаю, на собственной шкуре знаю. Я оказался побочным продуктом жизнедеятельности моих родителей – алкоголиков. Всё своё время они уделяли водке, а не мне. Даже не понятно, как я умудрился всё-таки вырасти. Отец, когда был относительно трезв, воспитывал меня тумаками и пинками. Мать регулярно забывала кормить. А про то, что в семь лет ребёнка надо отвести в школу вообще никто не вспомнил.
Глеб отвернулся, уставившись в окно на унылый двор, стараясь ни взглядом, ни голосом не выдать всколыхнувшиеся в душе эмоции.
– Они часто уходили в запой на неделю, на две. Я, как подрос, стал заранее готовиться к очередному запою, как собака, зарывая еду про запас. Прятал в укромные места то сухое печенье, то кусок хлеба. Чтобы потом, когда мать с отцом про меня забудут, достать затвердевший до деревянного состояния сухарь и съесть. Потом научился открывать дверной замок и днями болтался на улице, пробавлялся на помойке объедками.
А когда у отца случился приступ белой горячки, и он носился по квартире, пытаясь от кого-то спастись с дикими воплями, я выскочил на лестницу и забился в угол от страха. Потом приехали медики и скрутили папашу, увезли в психиатрическую лечебницу. Мать была в отрубе. А мне несказанно повезло: соседка из квартиры напротив, встревоженная всей этой вознёй, заметила меня и позвала к себе. Так в моей жизни появилась Апполинария Трифоновна. – Глеб грустно улыбнулся, вспоминая. – Я тогда в свои семь не мог выговорить такое сложное имя-отчество, но добрая старушка разрешила мне называть её просто «тётя Поля».
Тётя Поля меня потом часто забирала к себе, когда родители пьянствовали. Она меня кормила, поила и… читала мне вслух книжки, научила меня читать, считать. Фактически первый класс школы я прошёл под её руководством. А потом она сама попала в больницу, ведь была уже очень пожилой. И дверь в её маленькую уютную квартирку для меня закрылась насовсем, потому что тётя Поля из больницы больше не вернулась.
Соседи, озабоченные судьбой бесхозного ребёнка, сообщили в полицию, в отдел опеки. И однажды за мной пришли чужие строгие люди и увезли в интернат. С тех пор я не видел своих родителей. Потом, уже повзрослев, узнал из личного дела, что их по суду лишили родительских прав. Так что я оказался круглым сиротой при живых родителях. Вот такая вот история, Зойка.
Девочка смотрела на него круглыми голубыми глазищами и потрясённо молчала.
– Так что твоё детство, Зайка, с уверенностью можно назвать счастливым, несмотря на занятость родителей. Не гневи бога, не жалуйся, и заканчивай безобразничать. Отец у тебя – замечательный человек! Ты на него молиться должна, заботиться о нём, помогать, как нормальная любящая дочь. И я надеюсь, что теперь ты так и будешь делать. А не то… – он поднял с дивана свёрнутый петлёй ремень, для убедительности поднёс его к распухшему от слёз носу Зойки и стал заправлять обратно в пояс джинсов.