Подкидыш или счастье на дороге (не) валяется - стр. 2
С пустыря вырвалась и пошла тише. Здесь уже не так страшно, здесь есть люди. И я могла к любому подойти и сказать - у меня ребёнок в сумке. Его кто-то выбросил. Вызовите пожалуйста, полицию. Но я упрямо шла домой.
Там закрылась на все замки и понесла сумку в комнату. Малыш спал. Во сне вздрагивают веки, кулачки крепко сжаты. Наверное, он очень испугался.
Я достала его и переложила на постель. Обыскала сумку. Под малышом был сложенный в несколько раз плед. В боковом кармашка бутылочка и упаковка смеси. Запаянная, новая, уже открытую я боялась бы дать ребёнку. Несколько подгузников. И больше ничего.
— Я позвоню в полицию, - сказала себе я. - Но сначала покормлю малыша.
Развела смесь по инструкции, несколько раз встряхнула, проверила температуру - хорошая. Малыш, словно почувствовав, что ему готовят покушать, закряхтел, и я бросилась к нему с бутылочкой.
— Кушай, мой сладкий…
Он был так голоден, что ел сердито сопя, давясь, раз я даже отобрала у него бутылочку, чтобы не захлебнулся. Он ел, а я на него смотрела. Безотрывно. Он у меня только полчаса, а казалось вдруг, что моя одинокая жизнь вдруг наполнилась смыслом. Я чувствовала физическую боль от мысли, что ребёнка придётся отдать.
Доев малыш вытолкнул соску изо рта языком, а я рассмеялась. Постелила чистую простынь, на неё ребёнка, и сняла явно переполненный подгузник.
— Бог мой, - удивилась я. — Да ты девочка!
А малышка в ответ дрыгнула пухленькими ножками.
Ульяна Белова никогда в жизни не брала чужого, но в этот вечер унесла чужого младенца.
2. Глава 2. Александр
В детской было тихо. Не знаю, чего я ждал, чуда? В последние полтора месяца здесь всегда было шумно. Сновала медсестра, которая приходила каждый день. Тихо напевала няня. И наконец, вполне громко, для своего крохотного тельца, плакала моя дочь.
Малышка рождённая весом всего в два килограмма восемьсот грамм, крошечное существо, которое страшно было на руки брать, принесла с собой жизнь в мой дом, который был больше на склеп похож, своей тишиной и тенями что прятались по углам.
Она была такой маленькой. Я смотрел на неё и не понимал, откуда в ней такая воля к жизни. Плакала она кромко. Обиженно. Словно понимала, что её привели в мир, в котором матери она не нужна, а папа ещё не научился её любить, он пока не понимает, может ли любить вообще.
Её, такую крошку, назвали длинным и совершенно не подходящим именем Каролина. Имя ей выбрала мать, если её так можно было назвать. Она была красивой, Милана. Очень красивой. И связь с ней была приятной. Но…
— Я беременна, — сказала она мне.
Я к тому времени уже месяц с ней не встречался, и ей пришлось приложить много усилий, чтобы организовать эту встречу. Пробралась же как-то на охраняемую подземную парковку. Подкараулила, прячась за одной из несущих колонн.
Здесь было холодно и почему-то сквозило, ветер играл тёмными прядками её волос, придавая лицу особую трагичность, а моменту — торжественность.
— Полагаю, папа я, — пожал я. - Вряд-ли бы ты стала играть в такие игры не будучи уверенной.
— Да, ты, — вздернула подбородок она. — И я знаю правила этой игры. Я знаю, что ты никогда на мне не женишься.
— Тогда в чем дело?
— Я не хочу делать аборт, — вдруг жалобно сказала она. — Мне не нужен ребёнок, я знаю. Он испортит моё тело. Он исковеркает все планы на жизнь. Я не буду его любить, я стану ненавидеть его за то, что он сделал с моей жизнью.