Подглядывающая - стр. 83

Заглядываю на кухню. Это и кухней-то сложно назвать. Скорее, склад коробок, альбомов и фотографий в рамах. Рената не любит готовить, это даже мне понятно.

В кабинете идеальный порядок сочетается с неряшливостью. Книги на полке стоят корешок к корешку, карандаши в стаканчике на столе заточены так, что коснись — и проколешь палец. Объективы на полке разложены по размеру. Ни пылинки. Но при этом кардиган валяется под стулом мятой кучей, а возле ноута стоит бокал вина с отпечатком губной помады и блюдце с крошками. Пахнет деревом, лаком и — едва уловимо — цитрусом.

То, что я вижу, важно? Эти сведения нужны?

Только сейчас я начинаю по-настоящему ощущать, что нарушаю закон.

Иду к Эю, чтобы задать вопросы, которые во мне скопились.

Сворачиваю в спальню — и у меня на полном серьезе сердце пропускает удар.

На меня смотрит брюнетка.

Она стоит спиной, расстегивает алыми ноготками застежку алого лифчика и, повернув голову, замерев, не мигая, так же, как и я, разглядывает меня в упор.

Проходит несколько секунд, прежде чем я осознаю, что это не настоящая женщина, а ее фотография с выставочной инсталляции Стропилова, на которой я побывала.

Опускаюсь на край не застеленной кровати.

Перевожу дух.

Очень большая кровать — как две мои. Или три. Все-таки две. Но кажется, будто три.

Одеяло на кровати скомкано. Простыни цвета ночного неба, шелковые, как в эротических фильмах. Провожу по ним ладонью. Какие же гладкие! Может, спать на них не очень удобно, зато наверняка на них очень приятно… Я обрываю свои мысли, будто Эй может подслушать.

Он копается в ящике комода с нижним бельем, и от этой картинки мне становится не по себе.

Эй правильно расценивает мое выражение лица.

— Вот поэтому женщины и прячут на таких полках самое важное. Будто у тех, кто проводит обыск, должны быть моральные принципы.

Похоже, я совсем не гожусь для этой роли.

Жутко хочется отпроситься, как в школьные годы во время контрольной, подождать Эя с обратной стороны двери.

Но я все еще держусь. Исследую комнату: заглядываю под кровать, выдвигаю ящики тумбочки, смотрю, не скрывается ли кто за ширмой.

— Эм, зая, глянь, что я нашел, — Эй жестом манит меня к шкафу. Раскрывает дверь — и на меня всем своим видом выпячиваются, будто вываливаются, несколько рядов наручников, плеток и разных штуковин, о предназначении которых я могу только догадываться. Вот тебе и ласковые оттенки. Прежде чем судить о человеке, загляни в его шкаф.

— Какова оторва! — с огнем в глазах произносит Эй, щелкая плетью в воздухе.

На этом моменте я окончательно убеждаюсь, что сыщик из меня никакой и Эй прекрасно справится в одиночку. В конце концов, должен ведь кто-то стоять на шухере. Или как там это называется у профессионалов.

— П-подожду з-за дверью! — говорю я тоном, не принимающим возражений.

Разворачиваюсь — и слышу, как в замке проворачивается ключ.

Машинально пытаюсь запрыгнуть в шкаф — Эй ловит меня едва ли не на лету и тянет в противоположную сторону. Мы замираем за ширмой в ту самую секунду, когда распахивается входная дверь.

Я словно окаменела: не двигаюсь и какое-то время даже не моргаю. Только быстро и громко стучит сердце, будто резиновый мяч об асфальт. «Противозаконно», — единственная мысль, которую генерирует мозг.

Слышу шорох в коридоре. Прикрываю глаза — и теперь мне проще «увидеть», как Рената снимает сапоги, расстегивает куртку. Хлопает дверца шкафчика.