Подглядывающая - стр. 74
Эй так резко ставит кружку на стол, что кофе проливается.
— Прости, — он дает мне ворох салфеток, садится на стул, вытягивает ноги и, скрестив руки, упирается макушкой в стену. — Я не горжусь этим, Эм. Но тогда… тогда мне казалось, что я все делал правильно. Что если прощу, если отойду в сторону, то снова стану ботаном, размазней. Или вернусь к тому, чем занимался раньше, сверну с нормальной дороги.
Сначала, решил я, пойду к Стропилову. Поговорю с ним как мужик с мужиком. Будет драка, точно. И, вероятно, я одержу верх. Он выше меня, но худой, а я лежа выжимал сотку.
Но даже если — он меня, тогда хоть душу отведу.
А потом пойду к Ренате. И поставлю условие. Тогда я буду главным в этой тройке. Как скажу, так и будет.
Вот с таким настроем я шел в фотолабораторию.
В мозгу будто все потрескивало. Знаешь, как провода коротят? Вот и у меня так.
Хорошо, что тогда мне под руку не попался случайный человек. И что я не попался кому-нибудь под руку. Потому что здравого смысла во мне не было, только безумная цель. Я шел как на таран.
Вот если ты спросишь меня, Эм, как я представлял встречу со Стропиловым, мне даже ответить нечего. Я шел к нему в фотолабораторию, где полным-полно детей, к своему руководителю, взрослому мужчине. Так как я представлял нашу встречу? Никак, Эм. Я эти мысли гнал поганой метлой. Потому что иначе пришлось бы остановиться, передумать или заморочиться с новым планом.
И вот я врываюсь во Дворец молодежи, несусь к фотолаборатории — дети передо мной разбегаются. Слетаю вниз по лестнице, едва не сшибаю дверь — хотя над ней красным горит надпись «не входить!». С такой силой ее распахиваю, что она рикошетит о стену и захлопывается за моей спиной. Пру вперед, не останавливаюсь даже когда почти слепну на ту пару секунд, за которые глаза привыкают к полумраку.
Стропилов стоит у стола, в свете красного фонаря водит пальцем по снимку — втолковывает что-то мальчишке. Детей человек шесть-семь. Все глаза — на меня. Вот теперь я на мгновение замираю, ведь в моей голове прокручивалась только драка: тело на тело, кулаки, ребра, зубы, а полная картинка нарисовалась только сейчас.
Но и она не могла заставить меня передумать. Только заминки хватило, чтобы Стропилов нанес мне удар первым — под дых, да так, что сразу отправил в нокаут. При этом даже пальцем меня не тронул.
«Рената уехала, — сказал Стропилов. — Не ищи ее».
Я словно с разбегу врезался в бетонную стену. По инерции сделал шаг и застыл. Как вкопанный — очень меткое, скажу я тебе, выражение.
Без Ренаты мой план не имел смысла. Погромы, драки, месть, шантаж — все ради обладания ею. А что теперь?.. Теперь я видел Стропилова — худого, уставшего, но не напуганного моим появлением, он даже снимок не отложил. Я видел детские глаза, ощупывающие меня. Слышал мальчишеский шепот.
Злость испарялась. Я возвращался в реальность. Ту самую, где Стропилов учит детей фотоискусству. Где наиважнейшая задача — правильно высчитать выдержку, а самое интересное в мире зрелище, самое волшебное волшебство — наблюдать, как на бумаге, что покачивается в проявителе, проступает изображение.
Я в этом мире был занозой, нарывом.
Так что я ушел из фотолаборатории.
И больше никогда туда не возвращался.
Я вообще больше к фотоаппарату не притронулся. Он так и валяется где-то дома у моих родителей.