Подельник века - стр. 29
Двуреченский невозмутимо подал попаданцу длинный край собственного халата, и тот вытер им пятно, а заодно и руки.
– И сколько вас… то есть нас… ну то есть их… в Москве? – поинтересовался чиновник.
– Ландаутистов?
– Угу.
– Он сказал шесть.
– Кто сказал шесть?
– Ну ты, Двуреченский то есть, за которого говорил Корнилов, получается…
– А я говорил, что они тут делают, кем работают, что-то еще про них говорил? – Двуреченский отобрал у Ратманова край халата и стал пробовать его отжать.
– Нет, такого не говорил… Но все они сотрудники Сэп… дальше не произнесу… и все должны быть как-то связаны!
– Ты хочешь их найти?
– Хочу! А ты?
– Не знаю, почему бы и нет?
– Я знал, что ты меня поддержишь! Еще по одной?
– Не откажусь.
– А когда их найдем, я смогу вернуться в будущее.
– А я?
– А ты найдешь Корнилова, который позорно сбег из твоего тела!
– Ух! И мы поговорим! Вот сволочь, а?
– Да, ты все ему выскажешь!
– И остальным пяти!
– Их шесть!
– Шесть, без него пять!
– Почему без него? Я хочу с ним!
– Тогда шесть!
– Шесть с ним или без него!
Пьяные подельники на радостях чокнулись бокалами. Стекло в руках Двуреченского при этом разбилось вдребезги. А Георгий с удивлением обнаружил, что его стакан – более прочный, но при этом пустой. Они выпили все, что было.
Ну а про клад, о котором попаданец тоже, конечно, спросил, Двуреченский, разумеется, ничего не знал…
Глава 4. Охота на его величество
Загадочная группа из шести человек заседала в одном старом доме. Московском ли, питерском ли, а может, это был Тифлис или Гельсингфорс – поди ж разбери. И даже время тайной сходки, год или столетие, с точностью определить было бы невозможно. С одной стороны, собравшиеся были одеты по моде Серебряного века. Примерно так выглядели Есенин и Маяковский на фотографиях в наших школьных кабинетах русского и литературы. С другой – слова этих людей звучали вполне современно. И все сказанное записывалось на диктофон – скрыть его характерное жужжание никто даже и не пытался.
– Какого х… нам не дали новые вводные? – возмущался обладатель сердитого мужского голоса. – Им в центре накласть, что кто-то здесь живет по-настоящему и проживает жизнь, уверенный, что в конце его ждет неизбежная смерть!
– Давайте не будем переходить на личности, – вмешалась обладательница примирительного женского голоса. – Центру, конечно, виднее… Но я согласна, что действовать в обстановке информационного вакуума как минимум рискованно.
– Вы еще скажите, чтобы продуктов сюда забросили побольше, да тех, что здесь не выпускают, майонеза «Провансаль» Нижегородского масло-жирового комбината например! – усмехнулся человек с насмешливым голосом.
– Не паясничайте, мы обсуждаем серьезную проблему, – отчитала примирительная. – Чем меньше у нас реальных данных, которые можно получить только из центра, тем больше слепых зон, где мы вынуждены действовать интуитивно, а не по плану.
– А я что? Я только за! Так и до царя доберутся рано или поздно! Не сумев убить один раз, как обычно, будут возвращаться и пробовать снова, – обрисовал невеселую перспективу насмешливый.
– Типун вам на язык! – Миролюбивая начала злиться.
– Короче… – снова заговорил первый. – Царя им не свалить, сколько бы они ни пытались. Понятно, что в центре никогда не дадут этому случиться. Но покушений будет все больше! И вместо того чтобы в пятницу вечером отправиться на дачу к Шаляпину и слушать, как он поет «Дубинушку», я вынужден лазить по каким-то злачным местам и вязать очередного террориста!