Подари мне небо - стр. 15
– Неожиданно, – честно признался он, а мне польстило, что он хотя бы слышал про такое явление, как этот уникальный хор. А то, может, парень пропадает все время в тренажерном зале, а оставшееся время торчит перед зеркалом, медитируя на свою красоту и мужские прелести. Впрочем, зачем ему зеркала, когда он постоянно, изо дня в день видит свое отражение в каждом женском взгляде, направленном на него. И только в моих глазах встречает отторжение и упрек, потому что нельзя быть красивым таким.
Что ему не дает покоя? Требуется стопроцентная покорность, иначе победа не может быть засчитана? Но для чего? Разве мало всего лишь одной, но самой-самой? Нужен весь свет? Но это же любовь вхолостую, ненастоящая и бессмысленная, как мечты наших женщин о нем. Впрочем, мне ли пытаться понять ход его мыслей и направление желаний…
– Я пойду, – я вскочила так неожиданно, что он не успел меня задержать, и бросилась за ключами.
Все, больше ему меня не остановить. А впрочем, ему это и не нужно, он меня и так уже растоптал. Сначала обнимал на танцполе, затем целовал и даже разговорил. Возможно, в зеркале моих глаз проступило его отражение, и теперь он может быть доволен – сделал все, что нужно. Ну и пусть. Завтра все будет по-старому, и сегодняшний вечер не в счет. Завтра все снова станут нормальными, день, может быть два, предаваясь воспоминаниям о сегодняшнем безумстве. Ох, очень надеюсь, что вместе с пьяным угаром, который обязательно выветрится к утру, все забудут и о нелепом поцелуе, блажи заместителя директора, обожающего играть с непокорными мышками.
Он не стал меня останавливать, как я и думала. Проводил задумчивым взглядом и изобразил фальшивую улыбку, когда у дверей я обернулась, чтобы запечатлеть его прекрасный наглый образ. Гад!
ГЛАВА 3
Весь следующий день я носа не показывала из своего кабинета. Мало ли, кому бы захотелось обсудить со мной странное поведение заместителя директора, узнать подробности разговора и причину более чем неожиданного поцелуя. Сказать мне было нечего, кроме того, что это чудовищное недоразумение.
Весь день я ломала голову, зачем Журавлев это сделал, и не находила ответа. Еще вечером, не снимая наряда, долгое время провела перед зеркалом, желая заметить то, что, может быть, бросилось ему в глаза и выделило меня из толпы, но, увы, свое лицо я знала досконально, и ничего нового и неожиданного, а тем более прекрасного, конечно же, не заметила. Все как всегда: лицо как лицо, и множество мужчин в нашей фирме совершенно спокойно проходили мимо меня каждый день. Никакие причины не толкали их на необходимость выпить со мной на брудершафт и поцеловать.
За каким чертом это сделал Эл – было выше моего понимания. Единственный вывод, к которому я пришла к обеду, изведясь по полной программе, – эта такая маленькая месть (ничего себе, маленькая!), за мое видимое равнодушие к этому человеку. За спокойствие в его присутствии, за опущенный взгляд и односложные ответы. Но не мелко ли это с его стороны?
Он птица высокого полета, в буквальном смысле журавль в небе, и ему ли обращать внимание на пичужку, копошащуюся в песке в поисках шелухи от семечек…
Так что ответить женщинам мне было нечего, стоило ли в таком случае вдохновлять их своим присутствием на вопросы?
В обед ко мне заглянула Вероника.