Под прицелом - стр. 18
Я быстро осматриваю комнату, в которой мы находимся. Дом сохранил обстановку прошлого века и дух того времени, когда не было войны. Разве можно было предположить, что его займут чужаки? И куда, интересно, делись жильцы? Хочется верить, что их успели перевезти в безопасное место.
Пространства в комнате немного: низенькие окошки со старыми хлипкими рамами и облупившейся белой краской, прямоугольный стол, несколько стульев, зеркало на одной из стен – главарь чужаков подходит к нему и наклоняется, чтобы видеть себя. Приглаживает волосы, возвращается к столу, присаживается на его поверхность и хитренько так, мерзко на меня смотрит. Я и не стараюсь быть дружелюбной. Смотрю исподлобья, глаза мечут искры. Обидится? Пусть убивает! Но плясать под их дудку не буду!
Тут дверь открывается с небольшим скрипом, и по звуку шагов я понимаю, что входят двое. Первым идём тот – прислужник. Он отдаёт честь главарю и занимает место справа. Следом подходит ещё один в форме – высокий, подтянутый. Это всё, что я вижу, потому что стоит он спиной. Тоже отдаёт честь и слышит что-то в ответ. Поворачивается ко мне и делает несколько неспешных шагов навстречу.
Едва его глаза сталкиваются с моими, на секунду мерещится, что я вижу в них удивление, смешанное с растерянностью. И, кажется, я понимаю, с чем это связано. Не ожидал увидеть девчонку?
Я смотрю на него всё тем же злым взглядом и поражаюсь: даже среди подонков бывают красивые люди. Какая несправедливость! Интересно, кем он был в довоенной жизни? Кем все они были?
Парень замирает в нескольких метрах от меня, смотрит сверху вниз и произносит:
– Вставай.
Он говорит это на таком чистом русском, что я сперва ушам своим не поверила.
Не может быть! Наш? Предатель?
Но потом понимаю, что внешность у него всё-таки не типичная русская. Скорее, он просто знает два языка, и именно он будет выпытывать из меня информацию.
– Вставай! – жёстко повторяет он.
И я повинуюсь.
Ко мне неспеша подходит главарь.
Тот, что командовал мне, отступает.
Главарь невысокий, чуть ниже меня, но подходит почти вплотную и, явно чувствуя своё превосходство, понимая, что я целиком в его власти, усмехается. Глазёнки мерзкие, скользкие. И я даю себе слово: если он попытается тронуть меня хоть пальцем – я жизни не пожалею, но издеваться над своим телом не дам.
Главарь отступает на шаг, и, чуть повернув голову, не отводя от меня глаз, бросает несколько фраз тому парню.
– Завтра ты поведёшь группу к своему лагерю и покажешь место стоянки, – переводит тот.
Я отрицательно качаю головой, сжав губы и не произнося ни слова.
Главарь ухмыляется. Вряд ли он ждал от меня другого ответа.
Он снова бросает несколько слов.
– Значит, мы подождём.
Ещё несколько фраз по-арвенски, и я слышу продолжение:
– У тебя есть два варианта: либо ты умираешь от голода, либо соглашаешься сотрудничать.
Я без страха (и откуда только силы взялись!) смотрю прямо в глаза главарю и бросаю с отвращением:
– Я прямо сейчас могу сделать выбор. И не изменю его.
После короткой паузы, словно раздумывая, парень переводит мои слова.
Главарь смеётся и отвечает.
– Посмотрим, что ты скажешь через несколько дней.
Потом он бросает отрывистое «шонк!», меня грубо хватают за руки с двух сторон выше локтей и ведут к выходу. За домом – сарай. Там и бросают на землю, только снаружи, связывая мне руки и ноги, привязывая, словно собаку, к какому-то колу. Прекрасная жизнь!