Под ласковым солнцем: Ave commune! - стр. 36
– Ну…
– Мы его называем «Апостолом Коммун», – проскрежетал Форос. – Ибо он настолько мудр, настолько умён, что те знания, которые он несёт, поистине сверхъестественны.
«Апостол?» – возмутился Давиан, нахмурившись. – «Что за религиозная гнусь? Хотя, тут настолько люди превосходят по мудрости нас, что предают этому слову иное знание?» – попытался оправдать слова наставника Давиан и перешёл к очередному вопросу:
– А что он делает?
Существо, прежде чем ответить, стало расхаживать вперёд-назад, цокая металлом по мрамору, поглаживая посох.
– Он не правит… нет… его задача – быть лицом Империи Народной, направлять волю его в правильное русло. Ни законов, ни постановлений… он ничего не принимает, однако его слово настолько мудро, что не следовать ему нельзя… это было бы преступлением против народа.
– То есть? – надавил тихим голосом Давиан. – Он, так же как и коллективы людей, может контролировать каждый аспект жизни, способен… не управляя править мудростью слова?
Форос перестал чеканить шаг, остановившись и стукнув концом посоха по мрамору, выпрямившись во весь рост и оказалось, что в не сгорбленном положении его вышина больше двух метров и Давиан ощутил себя карликом по сравнению с этим полумеханическим великаном, сиявшим над ним глазными рубинами, чей голос снова полился с должной безжизненностью:
– И да, и нет, юноша. Он лик империи, алой восьмиконечной звезды, – рука устремилась вверх и указала на символ, – он её уста, её голос. Он и есть народ.
Будь тут Пауль, он бы сказал, что это тайная диктатура, порождённая Партией для контроля над людьми. Между понятиями правит, и не-правит нет что-то среднего, это обычное затуманивание рассудка, введение в заблуждение, пыль в глаза для сокрытия истинного смысла. Есть люди, мнящие себя партийными гуру, а есть все остальные, серая масса, прислуживающая старшим партийцам, которые «мудростью», наталкивают людей на нужные «народные» решения. Так сказал бы Пауль, но его тут нет, и он не слышит этого.
Давиан отверг бы такую концепцию и обозвал Пауля отступником сразу, ибо то, что сказал наставник проявление глубокого знания, правды о народном правлении, где тот самый «Апостол» не царь, но вождь, не правит, но направляет, хотя парень до сих пор не осознаёт некоторых деталей.
– Как это… восхитительно.
– Я слышу сомнение? – негодование прорезалось через холодную речь.
– Немного не понимаю, как в Народной Империи один человек может выражать… желания нескольких? Как?
– Даже я один могу… я вбираю в себя волю сотней тысяч жителей этого Района по партийной линии. Они контролируют и решают все вопросы на народных голосованиях, но оперативно-партийное управление никто не отменял.
– Но как вы один можете выражать… народную волю? Это не-логически.
– Хочешь логически… скажи, человек в Директории подчиняется только указанию коллектива? Указанию народа?
– Да-а-а…
– Правильно, и моё решение, как человека в статусе старшего партийца, может пересилить только голосование населения этого Улья. Народ – это Партия, а в ней есть структура, и каждый уровень структурный есть степень выражение воли народной. Сейчас я докажу это.
Форос отошёл назад на пару шагов и взмахом правой руки остановил первого попавшегося человека, приложив шесть пальцев к его груди. Давиан метнул скоротечный взгляд на него – в серых одеждах, худосочный, чернявый и с зияющей пустотой в глазах, будто у человека вырвали душу.