Почти идеальный мир - стр. 15

Давид оборвал ее, повернув экран вниз.

По телу катились тяжелые капли пота, и хотелось провалиться сквозь землю.

– Должен сказать, – с трудом выдавил он, – ваш дядя вас не слышит. Я виноват перед вами: не объяснил, как на самом деле обстоят дела. С вами говорил виртуальный аватар… То есть некая разновидность голограммы, которую создали специально, и она может с вами говорить, отвечать вам, но это не ваш живой дядюшка. Его здесь нет.

Эва, все еще улыбаясь, недоуменно нахмурилась; смущение и неловкость Давида явно ее забавляли.

– Скажите наконец, в чем дело.

– Видите ли… как говорится…

– Вы можете объяснить, зачем вы здесь? – спросила она, покачав головой. – Я не понимаю, к чему вы клоните.

Давид окинул взглядом кухню, словно ища слова. Мысли безотчетно метались в его омраченном сознании. Он сделал глубокий вдох и собрал все свое мужество, чтобы с трудом заглянуть ей в глаза:

– Разумеется, я поступил скверно, простите меня. Вообще-то, я хотел сказать вам, что… – он сглотнул и сделал над собой нечеловеческое усилие, – ваш дядя умер.

Улыбка на лице девушки застыла, а потом и вовсе исчезла. Она продолжала пристально смотреть на Давида, и взгляд ее затуманивался, мрачнел, а потом и совсем погас. Давид был очень удручен.

Эва закусила губы, дыхание ее участилось. Она молчала, сохраняя потрясающее достоинство, и Давид расценил его как подтверждение собственной ущербности.

– Мне очень жаль… – пробормотал он, умирая от смущения.

У нее на несколько мгновений перехватило дыхание, и он не осмеливался ни заговорить, ни шевельнуться.

– Когда это случилось?

– Вчера утром.

Она смотрела куда-то в пустоту, и глаза ее медленно наполнялись слезами, которые отказывались скатываться вниз.

– Я буду по нему скучать.

Давид понимающе кивнул.

– Поэтому и создали аватар усопшего. Это позволяет… продолжить общение с ним, растянуть прощание.

Эва молчала. Он расценил это как согласие и протянул ей планшет:

– Вот, возьмите, вы сможете с ним разговаривать и…

– Прекратите!

Эти слова она произнесла сердито, и глаза ее сверкнули гневом. Она вдруг резко оттолкнула планшет, он выскользнул из рук Давида и упал на пол.

Удивленный такой импульсивностью, Давид застыл.

– Вы что, действительно верите, что эта обманка смягчит реальность? – мрачно бросила она. – Что ложь принесет с собой покой и ясность?

Давид ничего не ответил. Если оправдываться, выйдет только хуже. Если ты доброжелателен, это еще не означает, что правда на твоей стороне. Сейчас он хотел одного: поскорее отсюда уйти.

Он пробормотал слова прощания и поспешил к двери. Он уже повернул дверную ручку, когда у него за спиной раздался голос Эвы:

– Отчего он умер?

На миг Давид застыл.

– Остановка сердца. Он не мучился.

И Давид быстро и бесшумно исчез за дверью.

Среди леса небоскребов, бросающих вызов ночи и вздымающих к самой луне свои сверкающие силуэты, особенно притягивала взгляд сияющая розовым светом цилиндрическая башня.

– Вот я был уверен, что тебе захочется сегодня сюда! – сказал Миотезоро, входя в здание.

– Это еще почему? – спросил Давид, раздраженный уже одной мыслью о том, что он до такой степени предсказуем.

– Да черт побери, тут тебе и Эрос, тут тебе и Танатос![5]

И Миотезоро согнулся пополам, хохоча во все горло – будто дверная ручка заскрипела.

– И что с того?