Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века - стр. 42

– На работе! У него смена как раз в полночь заканчивается. Приедет.

– Как у него с боксом? – спросил Михаил. – Мы за него болеем.

– Мастер спорта! – с гордостью ответил Дмитрий. – Теперь на чемпиона страны метит.

Маленького Михаила вскоре уложили спать, а сами сели за накрытый стол. Столько лет они прошагали вместе, старые друзья, разменявшие уже пятый десяток…

– А давайте потанцуем! – встряхнула локонами Даша, подхватила Гагарина под руку и закружила его в вальсе по комнате.

Михаил церемонно, чтобы скрыть неловкость, подошёл к Марии:

– Разрешите пригласить вас.

Было что-то грустное в нарочитом веселье Даши, в её нарядном платье и даже кружении по комнате. Дмитрий, недавно вышедший в отставку в звании полковника, располневший, обнимающий её одной рукой, неловко переступал с ноги на ногу, боясь оттоптать красивые лаковые туфельки партнёрши. Он не танцевал двадцать лет, и выглядели они рядом курьёзно. Вынужденный пригласить Марию Михаил тоже чувствовал какое-то напряжение, перемешанное с печалью. Такого никогда не было в их весёлой и дружной компании.

– Товарищи! – продолжила Даша, взяв на себя роль тамады. – Переходим ко второму туру нашей программы – дегустации спиртных напитков и изысканных блюд!

Мужчины оживились, почуяв близость любимого и испытанного ими способа снятия напряжения. Да и женщины не стали в этот раз нарочито отнекиваться и отказываться от горячительного. Сегодня не было посторонних, присутствовали только свои.

Вскоре разговор за столом оживился и стал громче и горячее.

– Ну, как отдыхается в отставке? – придвинулся к Гагарину Михаил. – Небось, балдеешь от безделья?

– Ну, поначалу наслаждался… А теперь скукота замучила. Одно удовольствие осталось – по больницам шляться, – в тон ему ответил Дмитрий.

– Свою родную академию навещаешь?

– Через день на ремень. Разве без меня там обойдутся? Столько всего на мне было завязано. Так что участвую во всех мероприятиях, в курсе всех происходящих событий. Ничем другим заняться не могу: везде две руки нужны. Разве что писать…

– Во-во, писать – это как раз то, что тебе нужно! Глядишь, и память после себя потомкам оставишь, – не то шутил, не то серьёзно говорил Михаил. – А я консультировать тебя буду.

– Э-э, тебя самого консультировать надо! Зарылся там, в своём корпусе, вокруг оглядеться некогда.

– Это ты о чём, братец? – Михаил с любопытством уставился на старого друга.

– Да всё о том же… – как-то неожиданно оборвал Дмитрий и замолчал.

– Ну уж если сказал «а», то и «б» нужно говорить!

– Вроде и не ко времени у меня это вырвалось… А будет ли потом оно, это время, для такого разговора? – Гагарин задумчиво разглядывал рисунок на скатерти. – Вы там, в войсках, своим делом заняты, вам недосуг анализировать происходящее, даже возможности нет. Вся голова забита красноармейцами, танками, учениями…

– Что же ты, дружище, нас так принижаешь? Мы, конечно, не высоколобые академики, но на нас вся махина армейская держится, – попробовал отшутиться Михаил, но Гагарин не улыбнулся.

– Есть у меня ощущение, что идёт накат на старую гвардию, – Дмитрий испытующе посмотрел на Михаила.

– Что ты имеешь в виду? – Комнин не отвёл взгляда.

Оба понимали, что сейчас, в эту минуту, проверяется высшая степень доверия и откровенности между ними, двумя старыми, ещё с царских времён друзьями, двумя русскими князьями, представителями последних кавалергардов, оставшихся в России после Гражданской войны. Оба осознавали, что вместе со своими мыслями они вверяют собеседнику и свою свободу, а возможно, и жизнь. Любая утечка информации, даже случайная, грозила гибелью.