Побег из Содома - стр. 18
– Не Пашка, а Павел Александрович! – возмутился рыжеволосый паренёк.
– Сынок! Это для тебя он – Павел Александрович, а для меня Пашка! Вот его папаня, он был реально крут, и все звали его только по имени-отчеству, Александр Израилевич…
– Ну, раз он – Пашка, ты тогда кто? – перебил его Командир.
– Вопрос поставлен некорректно! Что надо сказать по уставу? А?
– Стой! Кто идёт? – неуверенно протянул Командир.
– Молодец, Сапожник! Но, учитывая, что я не иду, а лежу, то каким должен быть следующий вопрос?
– Стой! Кто ползёт? – предположил Старший.
– Неееет!!! Опять мимо!
– Пароль! – наконец выкрикнул Командир поста.
– Ну, слава Тебе, Господи! Наконец-то, – выдохнул голос из окопа и громко прокричал пароль, назначенный на утреннем разводе: «Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен во гневе!»
Бойцы на блокпосту замерли в изумлении. Пароль был правильным.
– А теперь отзыв. Не слышу! Отзыв! – весело прокричал голос.
– «Мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих!» – ошеломлённо выкрикнул Командир.
– Молодцы! Теперь слушайте меня очень внимательно! Сейчас я медленно выйду, с поднятыми руками.
И после паузы добавил:
– Да заберите вы у него эту пушку!
– Опусти винтовку, я, кажется, знаю, кто это, – догадался Интеллигент и крикнул что есть мочи:
– Илия, это Вы?
– А ты откуда такой умный выискался?
– Узнал Ваш голос. Я Вас слушал на «Синем Озере»… Ещё подростком.
– Было дело… – раздался голос из воронки. – Только не на «Синем Озере», а на «Чёрном». Светлые песни на «Чёрном Озере». Музыкальный слёт. Картошка печёная была особенно хороша! Ну, и песни тоже ничего…
– Это точно он! Картошку я хорошо помню, – прошептал он Старшему и крикнул:
– Выходите, мы Вас ждём! И осторожнее – там кругом мины!
Все бойцы замерли в ожидании, сжимая в руках оружие. А из воронки сначала появились грязные руки, потом седая голова, а потом и весь Илия, с сумкой на плече, закутанный в серый миротворческий плащ, надетый поверх серой тюремной робы. Он шёл, внимательно глядя под ноги, перешагивая через мины.
– Привет, вояки! – усмехнулся он, подойдя к посту.
И, обернувшись к Стрелку с винтовкой, бросил ему пачку патронов и улыбнулся:
– На, держи гостинец. Бронебойные. Сердечник – металлокерамика. Кучность у них, конечно, похуже, чем у стандартных. И баллистический коэффициент не ахти. Но зато композитный броник прошивает навылет с полутора тысяч метров.
– Это же запрещённые боеприпасы! Где Вы их достали? – охнул Стрелок.
– Купил в канцелярском отделе. Там была хорошая скидка на пятидесятый калибр.
И добавил, глядя на Старшего:
– Проводишь меня к Паше, Сапожник? Я очень тороплюсь!
7 На развалинах
– Доченька, не упрекай меня, пожалуйста. Я тоже впервые буду ночевать в Пустоши. Но другого места для ночлега нам не найти. Папа грустно улыбнулся и развёл руками. На нём была полевая форма преподавателя Академии, песочного цвета, с нашивкой биологического факультета. В руке он держал форменный рюкзак и что-то пытался в нём найти.
– Господи! Да где же мои семена, – тяжело вздохнул он, шаря внутри рюкзака.
– Папа, а мне кажется, что там, в темноте, кто-то есть, – сказала младшая Любочка, боязливо оглядывая окружавшие их развалины. На ней была надета чуть приталенная куртка ученицы начальной школы при Академии.