Побег из Содома - стр. 20

– Да… Вот она, великая сила формы. Если ты идёшь в синем комбинезоне, с жёлтым крестом на груди, каждый Миротворец так и норовит у тебя документы проверить. Но стоит надеть форму «ЛГБТ-Академии», и сразу отношение другое, —мужчина глубоко вздохнул.

– Папочка, а ведь мы же её украли. Ну, форму, амуницию, браслеты. Это же грех, – заметила младшая Люба, пристально глядя на отца.

– С точки зрения Писания? Конечно! – ответил Папа и улыбнулся.

– А что на сей счёт говорит «Скрытое Писание»? – спросила Надя, серьёзно глядя на отца.

– Значит, оно существует! – воскликнула маленькая Люба, широко открыв глаза. – Это правда, Пап?

– С шестнадцати лет, только тогда и ни минутой раньше! – мрачно проговорил отец и отвернулся в сторону.

– Слушай, Папа, да расскажи ты ей всё как есть, мы и так уже нарушили все законы Радужной Федерации, так что давай. Тем более, завтра мы будем в резервации, где можно во весь голос петь псалмы. Я хоть попою вволю! – улыбнулась Надя.

– Ага, петь хором и пороть детей! Вот тебя, язва мелкая, давно пора выпороть! – Вера погрозила пальцем младшей сестре.

– В «Скрытом Писании» то, что мы взяли, называется «Добыча». Если ты на войне, то захваченное у неприятеля можно использовать для того, чтобы победить. Так царь Давид делал, – сказал Папа, глядя на Любочку.

– На сегодня Министерство нравственности засекретило почти все Писания, – продолжил Папа. – Конечно, не сразу, а постепенно. Сначала они запретили говорить о том, что содомия – это грех. Потом запретили наказывать детей, потом водить несовершеннолетних в церковь. Ну и, в конце концов, всех Несогласных выселили в гетто. Жизнь там не сахар, но зато в твою душу никто не лезет.

– По мне, уж лучше порка каждый день, чем изучать «Краткую историю ЛГБТ», – отозвалась старшая Вера, с хрустом ломая ветку. – Ты, Наденька, не косись, тебя миновала чаша сия, а я не только учила, но и экзамен успела сдать по этой гадости.

– Да, милая, то, что ты претерпела, врагу не пожелаешь. Мы с Мамой за те полгода, пока тебя не было, чуть с ума не сошли. Папа тряхнул головой, как будто стараясь отогнать воспоминание.

– Больше всего меня тогда напрягали не две «мамы», и не их постоянный «ТриКокс» с водкой. Больше всего меня достали «уроки порнографии», – произнесла Вера, не поднимая головы.

– Гендерное просвещение? – нахмурила бровь Надя.

– Ага… Только просвещением там и не пахло. Обычное промывание мозгов. Я даже тогда это понимала.

– А жизнь в приёмной семье? С двумя «мамками»? – спросил Папа.

– Тяжело, но терпимо. Я по Маме скучала очень. Ну, и по тебе, конечно. Но, Бог милостив, в отличие от других детей, никто из приёмных меня и пальцем не тронул. Давили только на мозги.

– Для идейных это как бизнес? – поинтересовалась Надя, не отрывая взгляда от сухих веток.

– Да, они получают неплохие деньги за каждого ребёнка. Но фишка не в этом.

– А в чём? – спросила Надя, поправляя костёр.

– В том, что если в шестнадцать лет ты делаешь Каминг-Аут, тогда и ты, и твои приёмные получают огромный бонус.

– Огромный – это какой?

Надя оторвала взгляд от костра и посмотрела на сестру.

– На дом в пригороде хватает, – пожала плечами та.

– Это что, типа программа такая, «Согни Несогласного»? – усмехнулась Надя.

– Скорее, «Купи Несогласного»! Там всё красиво. Тебя сытно кормят, сладко поят, одевают с иголочки. И развлекают там, куда негражданам вход запрещён. И всё это так по-доброму, с улыбочкой. Но при этом тебе постоянно говорят: «Смотри, это только для Привилегированных, пока ты маленькая, ты с нами, мы за тебя платим. Когда вырастешь, сделай правильный выбор. А мы подберём тебе невесту, приданое соберём…» И если ты заглотила наживку – тебе конец. К хорошему быстро привыкаешь, трудно отказаться…