По велению Чингисхана. Том 2. Книга третья - стр. 46

– Вроде так и получается… – Чао-Линь только и смог, что согласиться обескураженно, не находя что противопоставить такой логике.

– Война – все равно что стихийное бедствие, пожар или наводнение, в живых остается лишь тот, кто заранее определил, подготовил пути спасения, – спокойно объяснял Махмут. Любо-дорого было смотреть на его могучее сложение: уж такой-то богатырь наверняка знал надежный способ спастись от любой беды.

Чао-Линя поразили не слова купцов, известно – язык без костей, а их странное спокойствие. Ведь каждому понятно: если разгорится война, любому человеку сложно будет выжить в обстановке паники и общего смятения. Кому, как не купцам, знать про это. Но почему они так спокойны? Видимо, им ведомо что-то такое, о чем он даже не подозревает. Что именно?

Купцы – такая человеческая разновидность, которой неважно, кто победит, а кто погибнет. Они, подобно питающимся падалью птицам, обозревают все со стороны. Дармовая добыча появится, когда по любую, а еще лучше – сразу по обе стороны Стены, начнется голод.

Для них заботы о войне и мире – пустое дело. Торговать, подсчитывать барыши – вот их интерес!

Известно, что истина – это правда, о которой все много пекутся, но мало кто при этом не гребет, как курица, под себя. А мысль, высказанная искренне, во весь голос, звучит порой нелепо, хуже того – кажется опасной.

– Да и мы часто встреваем во что-нибудь, не понимая сути, – добавил Махмут, мрачно поглаживая густую, окладистую, рыжеватую с проседью, бороду. – Ничего никому даром не дается, и нам, купцам, чтоб чего-то достичь, всю жизнь приходится трудиться в поте лица, бегать, рыскать, словно зверь, не зная отдыха, по всему миру. А сколько поклонов надо отбить, сколько унижений вынести, чтобы нажить состояние! И всегда существует опасность разом лишиться всего! Поэтому, ради сохранения своего нажитого имущества, приходится в любом случае принимать сторону более сильного.

– Все имеет свои русла и берега, – вступил в разговор Игидей. – Конечно же, лучше не прыгать с головой в омут, а сплавляться по течению, держась берега.

– Если подходить к жизни по учению о мудрости, то, наверное, вы правы, – закивал Чао-Линь. – Вы, купцы, люди свободные, можете выбирать: плыть, сидеть на берегу или вообще уйти в иные земли. А нам, слугам императора, что ни нагрянь, приходится лезть в полымя, подставлять голову, воочию видя и понимая всю опасность положения. Не могу же я уйти, убежать, бросить своих людей на произвол судьбы?!

– Ты можешь скрыться за Стеной.

– Как я могу убежать обратно, если сам добровольно вызвался выехать за пределы Стены, чтобы успокоить жителей вверенного мне улуса? Это была моя воля, мое решение, с которым согласился император. Убегать не стану. Я – глава улуса, обязан сделать все возможное, чтобы не допустить больших жертв и разрушений, попытаться договориться с той и другой враждующей стороной.

– Ха-ха, – не сдержал смеха Махмут. Он посмотрел на Чао-Линя совсем другим, очень мягким и жалостливым, взглядом. – Кто во время военной суматохи станет слушать твои слова, даже если они трижды разумны! Никто не посмотрит, глава ты или нет. Махнет мечом, и вопрос решен! Война не навечно, когда-то она кончается. Как после буйной грозы светит солнце, так после войны опять начнется жизнь. Послушай доброго совета: уйди за Стену и ни во что не вмешивайся, не лезь, будто тебя и нет!