По следу Сезанна - стр. 15
Что ей вполне удалось немного погодя. Целое утро Камилла ахала от восторга и рассыпалась в похвалах всему, что видела: от благородной, хоть и порядочно запущенной внутренности дома – «Очарование первозданности, дорогуша. Дивный архитектурный костяк. Постарайся уловить глубинную суть», – до самих икон, немногочисленных, но и правда превосходных. Пока Камилла восторгалась и брала интервью, Андре снимал и к полудню решил, что все необходимое сделано. Теперь можно было поэкспериментировать.
Тем временем хозяйка приготовила простой ланч и накрыла стол на кухне, и тут восторженное настроение Камиллы подверглось серьезному испытанию. Что касается Андре, то он с радостью ел бы такой ланч каждый день: черные блестящие оливки, редиска со сливочным маслом, деревенский хлеб, который надо было жевать, а не ждать, пока он сам растает во рту, кувшин красного вина и нарезанная с величайшим почтением чудесная розовая, плотно набитая saucisson[8].
Андре с готовностью протянул старухе свою тарелку.
– До чего же хорошо! – восхитился он. – В Америке такую еду не найдешь. Не удивлюсь, если она там запрещена законом.
Княгиня улыбнулась:
– Говорят, там и некоторые французские сыры запрещены. Какое странное место эта Америка. – Она повернулась к Камилле: – Положить вам еще, мадам? Это saucisson из Арля. Немного говядины, немного свинины и немного ослиного мяса. Они утверждают, что именно ослятина дает этот особый привкус.
Улыбка застыла на лице Камиллы. Ланч и без того стал для нее настоящей пыткой: никакого салата, никакой воды, кроме крайне подозрительной жидкости из-под крана, и к тому же один из котов нахально сидит на столе рядом с кувшином. А тут еще и ослятина. Во имя вежливости и процветания журнала Камилла готова была проглотить кусочек saucisson, рискуя навсегда погубить свой кишечник. Но ослятина – это уж слишком!
Андре поднял от тарелки глаза и встретился с полным ужаса взглядом Камиллы. Он еще никогда не видел главного редактора такой растерянной и, как джентльмен, поспешил на помощь.
– Простите, я забыл вас предупредить, – прошептал он, наклонившись к уху старухи, – моя коллега – вегетарианка. – И, не удержавшись, добавил: – У нее чрезвычайно чувствительная толстая кишка.
– Ah bon?
– Увы. Доктора запретили ей любое красное мясо. А особенно – ослятину, которая крайне опасна для нежных тканей.
Хозяйка сочувственно покивала, и они оба с сожалением посмотрели на Камиллу, которая поспешила принять сокрушенный вид.
– Этот дурацкий кишечник, – вздохнула она. – От него одни неприятности.
Она решительно отклонила любезно предложенную лапшу и соленую треску и заверила хозяйку, что ей вполне хватит маслин и редиски. Вскоре ланч закончился, и за столом задержался только кот, вероятно рассчитывавший на остатки колбасы. Работы оставалось совсем немного. Андре чуточку поэкспериментировал с иконами, снимая их на разном фоне – камень, потемневшая штукатурка, деревянные ставни, – и сделал портрет старухи, которая, сидя с одним из котов на низкой каменной ограде, улыбалась неожиданно молодой улыбкой. Камилла наговорила на свой диктофон какие-то замечания, и к трем они закончили.
Машина двинулась вверх по склону холма, а Камилла достала сигарету и с облегчением вздохнула:
– Бог мой, ослятина. Как ты мог это есть?