По острым камням - стр. 4

Сириец не сомневался, что Горюнов мусульманин. Тот цитировал Коран как настоящий хафиз. Абдулбари держал его за богослова и очень удивился бы, узнай, что в Москве Горюнов носит православный крест и мусульманство принял, только чтобы избежать разоблачения в обществе игиловцев.

– Погоди-погоди, уже три жены? – Абдулбари выглядел расстроенным. – Сколько у тебя зарплата, если ты можешь себе позволить сразу трех? Да и в России у вас ведь не принято многоженство. Или они у тебя в разных странах проживают? Я вот до сих пор за свою с ее отцом не расплатился.

– Твоя жена согласилась на отсрочку? – удивился Горюнов, заруливая на площадку перед школой. Он припарковался около разбитой осколками пальмы, все равно зеленевшей, даже с расколотым стволом. Петр достал из бардачка несколько сигаретных пачек и распихал по карманам. – Наверное, любит тебя.

– Напрасно сомневаешься, – Абдулбари потянулся на заднее сиденье за своим автоматом. – Сколько тебя знаю, ты источаешь скепсис по любому поводу.

– Источать можно яд, – поправил его Горюнов. – И кстати, с точки зрения ислама выкуп отцу за невесту это уже не махр, а безобразие. Унижение невесты, которую фактически продают.

– Ты это объясни моему тестю, – вздохнул Абдулбари. – Слушай, ну что ты ищешь? Сказал бы мне, я бы помог с поисками. А то, гляжу, сколько времени торчишь тут… Ладно-ладно. Не надо на меня так смотреть! Ты как Ремненог.

– Это из мифологии? – припомнил Горюнов и усмехнулся, догадавшись, на что намекает язвительный Абдулбари.

Ремненог – это некий старичок, вернее гуль – оборотень. Злой дух, прикидывающийся беспомощным стариком, просящим донести его до воды, но едва стоит его посадить к себе на закорки, как он вцепится в тебя мертвой хваткой, вытянет все соки, пока наивный добрый человек не упадет замертво.

– Кто на ком паразитирует – это большой вопрос, – намекнул Горюнов. – И ты мог бы не тратить свое бесценное время на поездки со мной.

Абдулбари сплюнул, вылезая из машины. Если бы не война, если бы не помощь, от которой сирийцы зависят, разве допустили бы они, чтобы чужие разведчики и контрразведчики лазили по их территории.

Пока сириец прикуривал во дворе, Горюнов успел зайти внутрь и сразу же увидел эти черные, антрацитовые глаза, глядящие через прорезь никаба. Он теперь не стал торопиться, уже ошибался несколько раз. С одной очень похожей девушкой провозился целый день, довел ее до истерики, но в итоге понял, что все напрасно. То была не она.

Иван Алексеевич Арефьев на лужайке бывшего английского клуба в Исламабаде играл в крикет. Уже прошло время полуденного джума-намаза. Октябрьский день раскалился за тридцать градусов.

Дурацкий крикет стоял у Арефьева поперек горла. Этот вид спорта – наследие англичан и чуть ли не единственная возможность встречаться со своим агентом без соглядатаев, на газоне, в отдалении от песочного административного здания клуба.