По острым камням - стр. 20
Однако не только из-за этого вышла задержка. Арефьев переправил в Москву запись, а в Центре она неожиданно «зависла». Арефьев не решался торопить, да и знал, что это бессмысленно. Ожидал ответа, как на иголках. Нур дал понять, что его приятель Наваз недоумевает… Когда сотрудник пакистанской Межведомственной разведки «недоумевает» – это может быть опасно и для Нура, и даже для Арефьева.
Иван Алексеевич не знал, на какой почве возникла «дружба» Нура и этого типа из ISI. Он несколько раз делал заходы, пытаясь вызвать агента на откровенность, но тот некоторых тем предпочитал не касаться, и был в этом молчании очень последователен, даже шуршание купюр не делало его разговорчивее. Арефьев не настаивал, работая с агентом довольно давно, он старался не загонять пакистанца в угол, соблюдая непреложное правило работы с агентурой, обеспечивая Нуру психологически комфортное сотрудничество.
Но на чем бы ни основывались отношения Наваза и Нура, если у офицера ISI возникнет хоть малейшее подозрение в отношении Нура, дружба закончится, а начнется оперативная отработка связей полицейского. В том числе прошерстят и крикетный клуб, и команду, в которой (какая удача!) окажется дипломат из России. А девушка Хатима тоже россиянка…
Арефьеву с самого начала не понравилась авантюра Нура с привлечением Наваза, но узнал он о ней слишком поздно, напрасно предоставив агенту свободу действий. Время поджимало, ожидание возвращения Хатимы и ее подруг в Россию затянулось бы на несколько месяцев, а судя по той информации, что она выдала напарнице Нура в самом деле, стоило поторопиться.
На всякий случай Арефьев перешел в другую команду по крикету, прекратил личный контакт с агентом, оставив рабочей лишь тайниковую связь. Как он и опасался, из Центра ему прислали целый гневный памфлет о том, как можно пускать такие дела на самотек и что за это бывает. Арефьев узнал о себе много нелестного.
«Сами бы поработали с пакистанцами, – бормотал он себе под нос, составляя послание для Нура с новыми инструкциями относительно Хатимы. – С их менталитетом, предрассудками, представлениями о честности и выгоде».
Он призвал Нура сделать все возможное, чтобы не потерять контакт с Хатимой, хотя объективно понимал, что это вряд ли возможно. Фактически Центр, крепкий задним умом, предлагал ее завербовать и сетовал, что это не пришло в голову Арефьеву раньше, когда все плыло в руки. До того как Наваза вмешали в процесс. Теперь дать заднюю, вызвать подозрения у Наваза. Его несомненно заинтересует возня вокруг русской девушки.
«Каким образом было завербовать ее раньше?! – злился Арефьев. – Через Разию, но тогда пришлось бы посвящать и ее в дело. А как она отнеслась бы ко всему этому? Она офицер, рьяная патриотка. Шантажировать ее можно лишь любовными отношениями с Нуром. Однако пошел бы на такой шантаж сам Нур? Похоже, он влюблен в нее… И какой смысл вербовать Хатиму в тюрьме, если нет возможности вызволить ее здесь в Пакистане? Ну, депортировали бы завербованную в Россию. На кой она там? Бесполезна для разведки. А информацию из нее и так бы там вытрясли».
Арефьев осознавал, что вызволить девушку из тюрьмы в Пакистане, обеспечить ее тут надежными документами способны лишь люди из Межведомственной разведки. Но они и не допустят до нее больше никого, если затратят на Хатиму время и деньги. Все теперь зависело от ловкости Нура и степени доверия между ним и Навазом.