По моим волчьим правилам - стр. 20
– Будешь, – мрачно-торжественно обещает босс-волк-умеющий читать мысли. И даже работать будешь, но скорее всего стоя, по крайней мере завтра.
13. Глава 13. Лина
– П-почему стоя? – ничего не понимаю. Но, похоже, время объяснений прошло. Успеваю заметить только как Ашин Тимурович медленно расстегивает ремень, выдергивает из шлевок одним движением и натягивает на правый кулак, а затем сильные руки заставляют меня наклониться к столу и приподнимают юбку до пояса.
. – Несколько минут позора и боли. Это несколько минут позора и боли, зато ты останешься жива, – уговариваю себя потерпеть, а потом я уеду в свои Барсуки. Однако все мои мысли со звоном вылетают из головы, как только правая ягодица ощущает огненный шлепок и следом за ней сразу прилетает другой, кажущийся еще более болезненным, оглушающим. Желание искать документы, разоблачать в этот же миг выветриваются из мозгов. Успеваю подумать, что права была Геля, совсем она не добрая, эта Москва. Уеду, поступлю снова, куда мама скажет, и буду жить свою обыкновенную жизнь. Мысли путаются, потому что новый шлепок заставляет вздрагивать, собраться, напрячься. Губы обкусаны и изжеваны….айй….новая волна боли, еще и еще, еще и еще... Переминаюсь с ноги на ногу, словно это поможет унять жжение, ладонью пытаюсь заглушить срывающийся помимо воли крик-всхлип. И тут я понимаю, что все кончилось. Мне кажется, Ашин Тимурович вновь вдевает ремень в брюки, но очень страшно оглянуться. Страшно и стыдно. Боюсь поверить, что все кончено, и он меня отпустит. Волна стыда охватывает, заставляя пылать: в таком виде меня еще никто не видел.
Уеду, уеду в Барсуки. Черт с ним, с этим прекрасным будущим, которое я себе нарисовала. Ни фига оно мне не надо. Дура, дура, дура, что поверила во все, что сама придумала. Обида вырывается наружу, сама себе предатель: теперь, когда уже все кончилось, сдерживать слезы становится невыносимо. Ашин Тимурович разворачивает к себе. Я не могу, не могу смотреть в его глаза. Разревусь. Разревусь громко, некрасиво, с икотой, потому жмурю глаза. Ни за что, ни за что не разлеплю. Ожидаю услышать уже почти привычный приказ «в глаза мне смотри», а вместо этого чувствую прикосновение пальцев на губах. Сильные, твердые, они проходятся по каждому миллиметру, тревожат покусанные участки, но вместо того, чтобы причинить боль, успокаивают.
– Маленькая, все губы искусала, – хрипло шепчет Ашин, точнее, Ашин Тимурович.
Глаза на секунду распахиваются и, мне кажется, я успеваю заметить во взгляде босса какую-то нежность, мягкость, к которой хочется прильнуть, на которую хочется опереться. Забыть все, во что я вляпалась по своей воле, быть под его крылом…разреветься, жалуясь на боль, которая несколько секунд назад пронзала ягодицы, получить хоть какое-то утешение…словом, взглядом, легким касанием… но все это длится ровно мгновение. Ровно мгновение плещется теплота в его глаза, а затем взгляд босса тут же словно покрывается холодной корочкой.
– Водитель будет ждать тебя внизу через пятнадцать минут. Ключи от кабинета отныне будешь передавать мне в руки лично. Каждый день. В понедельник к девяти, как обычно. Без опозданий и – тут босс делает особый нажим – и без глупостей. Барсуки тебе уже давно не светят. Граница, доступная тебе, заканчивается вот здесь – босс делает широкий взмах рукой, показывая линию, где начинается его рабочий стол, рабочая зона. Далее – моя территория. ТОЛЬКО МОЯ. Надеюсь, получилось тебе объяснить.