По дорогам Империи - стр. 49
Лицо Крама не выражало ничего, оно было неподвижно, как маска.
– Кто? – спросил он холодно и не громко.
Среди людей пошёл волнительный ропот. Крам терпеливо ждал.
Матерно выругался один из местных, люди зашевелились, оборачиваясь и пытаясь разглядеть, что же там происходит, и расступились…
Среднего возраста мужик стоял, зажимая рот брыкающемуся мальчишке, пытаясь того удержать. Паренёк колотил всеми конечностями, пытаясь при этом ещё и укусить. Заметив, что он привлёк всеобщее внимание, затравленно озираясь, мужик испуганно уставился на десятника. Тот стоял в свободной позе, заложив руки за спину, и с интересом наблюдал за происходящим.
Мужик нехотя выпустил из захвата мальчишку и сделал шаг назад, пацан же наоборот рванул вперёд, едва ощутив свободу, и чуть не врезался в Крама. Остановился. Взъерошенный, как весенний воробей, в ободранных обносках, он утёрся рукавом, облизнул разбитую губу и уставился на десятника.
– Я. Это я камень кинул, господин, – без капли страха заявил оборвыш.
– Что же такой маленький? Не нашлось крупнее?
– Какой попался. Я не вреда ради, а чтобы заметили меня.
– Что же ты не вышел?
– Ага, так меня и пустили. Даже крикнуть не успел – спеленали, гады, и отцу сдали.
– Ты хотел за кого-то из них просить? – кивнул командир в сторону отобранных девочек.
– Хотел, но только ты же не отдашь, поэтому прошу за себя, – и мельком глянув на притихших близняшек, выпалил:
– С вами хочу. Заберите меня с собой.
– О мальчиках указа нет, а на девицу ты не очень-то похож, рабов в столице и так хватает. Ответь, зачем я должен брать тебя?
– Я хочу служить Императору, как вы!
– Как мы? – усмехнулся Крам кривым подобием улыбки. – Отборный экзамен ты не пройдёшь, нет шансов. Максимум, на что можешь сгодиться – на учебное пособие, на мясо.
Окинув мальчишку презрительным взглядом, Крам собрался уходить, но мальчик был упрям.
– Тогда слугой возьмите.
Крам развернулся к своему «коню».
– Тогда на мясо! Я согласен! – буквально крикнул в спину назойливый оборванец.
– Ступай в повозку, – даже не поворачиваясь, ответил десятник, зацепился взглядом за мокрую девочку, которая, всё ещё всхлипывая, так и висела на руке у бойца.
– И эту тоже в обоз.
– Да как же! Да я же… Пощади деточку мою-у-у-у-у! – залилась слезами баба, ползая по сухой и пыльной земле, царапая в кровь своё лицо и выдирая растрепавшиеся волосы из головы.
– А эту казнить за обман, – бросил он уже на ходу, но вдруг остановился и с гаденькой ухмылкой на губах добавил: – Хотя нет, оставь, они сами её накажут.
И одарив бабу презренным, насмешливым взглядом, лихо запрыгнул на спину жуткому животному, заменяющему в этом мире боевых коней.
Когда-то, видимо, они ими и были, но теперь это – страшные твари, больше похожие на Гончих смерти из Преисподней, нежели на прежних грациозных животных. Чёрные, как смоль, аж лоснятся шкурой, ушей нет, только дыры, как у рептилий, морда стала гораздо длинней и шире, украшенная набором острых треугольных зубов, передние копыта раздвоились, вытянулись, превратившись в когти, сбоку торчал третий отросток, дополняя уже полноценную лапу, которая вполне способна хватать. Задние ноги так и остались прежними с копытами, но обзавелись острой, зазубренной шпорой. Смотрелись «коники» жутко и название носили под стать внешности – Ночные Мары.