По доброй воле - стр. 17

Я снова дернул плечом. На этот раз Алессандра отпустила меня и сложила руки на коленях.

– Мне НУЖНО бесить тебя. Потому что только в эти моменты, когда мне удается пробиться к тебе, я вижу ТЕБЯ! Я вижу живого человека, которому страшно и больно! Тебя, а не того робота, который вошел ко мне в кабинет, сгорая от ненависти и сжигая всех вокруг себя! Ты так сильно хотел вернуть себе руку, что ждал, что это произойдет… через сколько? Через три сеанса? Через пять?

Ее голос устало дрогнул, опускаясь почти до шепота.

– Это так не работает, Дэнни. Не работает! Ты пришел с очень серьезной травмой! У тебя было сломано три кости! И одна из них, ключица, на секундочку, уникальна! Ты пришел с легким покалыванием в пальцах, с рефлекторными движениями на раздражители, убитый и опустошенный, ведомый лишь злостью! Да я вообще не должна была принимать тебя без заключения от психолога… или психиатра, видят боги, мне порой хочется засунуть тебе в глотку пару седативных пилюль! Но я взялась за тебя! Я сразу тебе объяснила, насколько трудным и долгим будет наш путь! Три кости, Дэниел! Три! А ты что же, ждал, что я прошепчу заклинание, и ты снова ломанешься крушить мир? Нет, детка! Чтобы выздороветь, нужно работать!

Каждое слово Алессандры врезалось в мозг ледяной иглой.

Нужно работать. Нужно работать. Нужно работать.

Эти два слова давным-давно стали моей мантрой. Я повторял их каждое утро, глядя в зеркало. Каждое мгновение, когда вспоминал тот день. Выстрелы.

Девушка осторожно коснулась моего бедра. Я вздрогнул и отвернулся, когда теплый воздух скользнул по моей щеке, путаясь в волосах на виске.

– Я видела, как ты старался в самом начале. Видела, каким огнем горели твои глаза. Как тебе хотелось поправиться. А потом… Ты помнишь, что случилось потом?

На плечи словно небо рухнуло, когда я вспомнил свой… приступ. Состояние аффекта.

Это действительно страшно, когда злость настолько порабощает тебя, что не оставляет в тебе ничего человеческого.

Стыд сжал сердце в тугой комок мышц. Я медленно повернулся и с сожалением посмотрел на девушку.

– Да, Алессандра. Помню.

Она грустно улыбнулась.

– И я помню.

– Прости меня…

– Прощаю… детка.

– АЛЕССАНДРА!

Я взбеленился и развернулся к ней всем телом. Девушка весело засмеялась, запрокидывая голову, и снова вцепилась в мое правое плечо своими невероятно острыми пальцами.

– Дыши, Дэниел! И прекрати мне врать. Я не дура. Все вижу.

Я глянул на карандаш так, словно он мог ожить и вонзиться мне в глотку, пробив сонную артерию.

– Я просто… Я задолбался.

– Я знаю.

Я ответил на ласковую улыбку обреченным вздохом.

– Сколько еще это будет длиться?

– Это?

– Лечение.

Алессандра опустила взгляд на мою правую руку и задумалась. И я с трепетом и искренним страхом ждал ответ.

Она права. Я сам похерил шанс на скорое восстановление. Начал херить еще в госпитале, когда вместо физиотерапии пускал слюни и пялился в стену. Там было больно. Потом была инфекция. Таблетки. Много таблеток. Антибиотики. Иммуностимулирующие. Кальций. Много возможных осложнений, которых я каким-то чудом избежал, несмотря на то, что нихрена не делал. Кости срастались правильно, наличие винтов в лопатке и скоб в ключице перестало пугать меня. И когда я оказался у Алессандры, злой, как черт, и готовый бороться за будущее – за возможность свернуть Грину шею ОБЕИМИ руками – мне пришлось на собственном опыте узнать, что значит выражение: спешка дурака – не скорость.