Плясать до смерти - стр. 9
– Молодец, Валерий.
Могу теперь лететь? Нонна, загибая пальцы, бормотала, считала, какой грудью – левой или правой – кормить?!
Настька стала сосать, громко чмокая.
– Ну всё! Пока! – Я помахал, чтобы не отрывать ее.
Нонна подмигнула, как она одна это умела: один ее большой глаз с черными ресницами захлопнулся, белое веко – другой даже не дрогнул, смотрит спокойно и весело.
За мной брякнул замок.
Опять чуть на радостях не рванул на прежний Саперный. Стоп. Теперь – новая жизнь! Что-то замелькало в воздухе… В мае – снег?
Вошел в помещение. Всё! Распаковывайся. Хватит кривляться – пора работать. Вот тут уж никто не мешает тебе. Долго двигал стол – и наконец поставил. На оставшиеся гроши я купил «в стекляшке» кубометр хека серебристого, смерзшегося, и он засеребрился у меня на балконе. Время от времени, оторвавшись от работы, я брал топор, сгребал иней, отрубал от куба кусок, кидал на сковородку, жарил и ел. И более счастливой поры я не помню.
Иногда удавалось позвонить из будок-автоматов с ржавыми, покореженными дисками. «Ну как ты? Нормально? Извини, плохо слышно! Пока!» Напором бодрости я подавлял все возможные жалобы – не до них. «Жизнь удалась. Хата богата. Супруга упруга! Формально всё нормально!» – заклинания мои спасали меня.
Вдали, за большим пустырем, был торговый центр и сберкасса, куда, теоретически, могли перевести аванс из издательства, где меня почему-то полюбили. Запросто могли! Надо бы заглянуть туда. Но не получалось! Писал. Деньги? Зачем? Я и так был счастлив!
Выйдя на балкон с топором, замахнулся и вдруг увидел, что хека нет! Кончился! И – книга готова!
– Шейка, где шейка твоя? Покажи, где шейка твоя?
Шейки у нее, действительно, вроде как не было. Большая голова сидела прямо на плечах. А под ней лишь складочки. Такие же складочки-перетяжечки на ножках и ручках.
– Вот шейка твоя! Вот – шейка! – Нонна взяла ее пальчик и водила по складочкам под подбородком.
– Где шейка твоя? – произнес и я.
Она вдруг провела пальчиком по складкам у подбородка.
– Понимает! – умилился я.
– Всё! Ребенку нужно спать! – строго сверкая очками, сказала теща. Командирша тут! – А вообще, Валерий, надо больше уделять внимания ребенку! – добавила она.
Что ж мне теперь – быть тут неотрывно? И что, главное, я могу сделать – именно свое, чего другие не могут, что должен делать именно я? Я поднял Настю из люльки, привалил к себе – какая тяжеленькая! Поднес ее к темному окну, поставил мягкими ножками на подоконник, придерживал ее. Над невысоким домом напротив висела огромная рябая луна.
– Луна! Видишь? Лу-на! – повторял я. Надо заниматься воспитанием ее, так сказать, в глобальном масштабе! Настя елозила пальчиками по стеклу, пальцы со скрипом сползали.
– Простудите ребенка! Сейчас же уберите ее с окна!
Я уложил Настю в манеж. Да, тут не разгуляешься! А бросать надолго ее нельзя – тем более сейчас, когда она учится говорить, а стало быть, мыслить!
– Настька, чучело, маму измучило! – часто говорила ей Нонна после бессонной ночи. И вдруг из-за ширмы, где спали они, донесся сиплый, дрожащий и уже насмешливый голосок:
– Насьтка, цуцело, маму измуцило!
Они захихикали. А я ошалел! Первая фраза в ее жизни!
Черемуха отлично цвела перед их домом! Долго вдыхал ее сладостный аромат, убеждал себя: тут отлично!