Плохиш - стр. 47
Но держать ее руки сейчас было одним сплошным адреналином. Беспомощная, выгнутая, словно тетива лука, злая, с пунцовыми щеками. Та же, как и три года назад, но… жгучая, как красный перец.
— Собираешь меня насиловать? – спросила она, глядя на него исподлобья.
— Насильники, Неваляшка, не причинят удовольствия жертве. – И прежде, чем она успела понять, какую ошибку совершила, жестко просунул колено ей между ног, дернул на себя, заставляя сесть. – Признайся, Неваляшка, тебя же вся эта херня заводит?
Она как сумасшедшая замотала головой.
Блядь, она же в чулках! С каких пор начала их носить? Уж не ради ли своего старичка?
«Старичку тридцатних с половиной, уж что-что, а в постели он вполне в состоянии управиться с резвой кобылкой».
Стас мысленно от всей души врезал умнику в своей голове. В жопу все!
— Ты выглядишь просто роскошно, - сказал он, поглаживая полоску ее голой кожи над резинкой чулка. – Давно их носишь?
— Иди к черту, - прошипела Влада, запрокинула голову и закрыла глаза.
Стас видел, что она пытается совладать с собой, подавляет чувств и желания и ей это даже как будто удалось… но… кто сказал, что в забегах не нужна передышка? Для нового витка Неваляшке понадобится куда большая сила воли.
Вот только… молоточки в голове заладили с новой силой, и чем дальше, тем сложнее становилось отмахиваться от их назойливого стрекотания.
— Мне жаль, что ты стал таким дерьмом, Онегин, - сказала Влада, так и не открыв глаза. – Жаль, что ты превратился в еще большую бездушную скотину. Жаль, что за эти три года ты так деградировал, что собираешься унизить ненавистную женщину. Понятия не имею, что творится в твоей голове, но мы оба прекрасно знаем, что нас связывает лишь болезненное прошлое – и ничего кроме.
Хотелось до боли, до крови впиться ей в губы, заставить заткнуться – но молоточки превратились в огромную кувалду. Бах! – она протаранила вески насквозь. Бах! –опустилась на свод черепа.
— Ты ни хрена обо мне не знаешь, Неваляшка, - произнес он сухим голосом. - Оставь свою высокопарную срань для старика-препода, а меня мутит от этой ширмы и показухи. Потому что я знаю, какой ты бываешь, когда заводишь. Знаю, как твое тело реагирует на мои пальцы.
Он поднял ладонь выше, прижал большой палец к ее влажности поверх трусиков. Хотелось смеяться: только Егорова могла одеть простые хлопчатобумажные «танга» в пару к чулкам а ля «трахни меня не раздевая». Одно из двух: либо этому мужику по душе ее образ славной девочки-припевочки, либо у них не дошло до койки. Второй вариант куда интереснее.
Бах! – в голове вспыхнули искры, когда невидимый молот протаранил его раскаленный череп.
Стас стиснул зубы.
Проклятье, она такая мокрая, такая горячая… и такая далекая.
— Я же говорил, что ты мокрая, - пробормотал он ей в уголок губ. Мягко погладил по влаге, наслаждаясь тем, как Неваляшка раскрывается для него, как натужно стонет, пытаясь понять, почему тело снова ее предало. – Мне даже не нужно стараться тебя завести.
— Это просто физиология, - выдохнула она.
Повернула голову – и ее зеленый взгляд вынес безоговорочный приговор. Виновен во всем. Виновен всегда.
Ну и пусть все катится в тартарары.
Он жадно вцепился ей в губы. Прикусил нижнюю губу, чувствуя, как челюсти сводит от натуги сделать это сильнее.