Пленница медной горы - стр. 9
– Ну… – Она пожимает плечами. – Знаю, мы не особенно общались раньше, но после той трагедии… все, кто ездил в поход, – она сглатывает, – и остались живы, поддерживают связь. Мы правда думали, что ты тогда погибла. Ты ничего не помнишь?
– А ты? – спрашиваю я, прищурившись. – Что ты помнишь, Оксана?
– Как начался обвал? – отвечает она неуверенно. – Мы были у костра. Вы с Андреем отправились прогуляться, с вами пошли еще наши… вернулись не все. Я не видела, что случилось. Была в лагере. Андрей сказал, что ты упала со скалы… А Роман Георгиевич до сих пор винит себя, что не пошел с вами.
– Чем бы он помог? – равнодушно уточняю я.
Ничего этого не помню. Роман Георгиевич – наш местный краевед. Он формально руководил экспедицией. Формально, потому что среди студентов было много увлекающихся, готовых взять на себя организацию краеведческой экспедиции. Тот же Андрей. Все взрослые, совершеннолетние. Нам не нужен был кто-то из преподавателей, но Роман Георгиевич поддерживал нас и сам интересовался историей «Хозяйки медной горы» и жизнью моего предка Даниила Зверева, именно с него Бажов писал знаменитого Данилу-мастера. Мы должны были пройти по Уральским горам, по памятным местам Бажова, но что-то пошло не так.
Роман Георгиевич заходил ко мне одним из первых. Я чувствовала, что ему неловко, поэтому общение не сложилось. Мне тоже было неловко, и пытаться сделать более комфортно постороннему человеку у меня не было сил.
Немного болтаем с Оксаной, и она с заметным облегчением уходит. Зачем, спрашивается, подходила? Жест вежливости, но опять же: зачем? Вина оставшихся в живых перед теми, кто погиб? И почему я не помню тот дурацкий день! Если бы вспомнила, мне стало бы легче. Уверена. Меня волнует даже не почему я упала, а как я выжила?!
Именно об этом я думаю на «Истории отечества», механически черкая в тетради. Горная тропа, низкие сосны, горный ручей. Собирательная картинка моих воспоминаний об экспедиции, закончившейся трагедией.
Последней парой стоит «Становление и развитие культуры создания декоративных изделий». Любимый мой предмет в нашем вузе. Ведет его Владилена Огюстовна – сухонькая старушка неопределенного возраста. Точнее, неопределенно-пожилого возраста. С папиных слов, она совершенно не изменилась с тех пор, как он учился. А прошло больше двадцати лет.
Владилена Огюстовна искренне считает, что творческой натуре абсолютно нечего делать в пыльных аудиториях, поэтому пары у нас проходят в совершенно неожиданных местах. Сегодня мы идем в музей на выставку «Записки ювелира. Бриллиантовая история». Выставка приехала к нам всего на месяц, и Владилена Огюстовна считает, что мы не имеем морального права ее пропустить.
И я с ней согласна. Это лучше, чем «Финансовая грамотность» с Виктором Захаровичем, и однозначно полезнее. Вместе с нами идет и третий курс. Меня в толпе вылавливает Андрей и по-хозяйски обнимает, положив руку на плечо.
– Весь день тебя выловить не могу! – говорит он. – Ты совсем пропала! Девушка-невидимка.
– Да я тут… с пары на пару… – Я смущенно улыбаюсь. – Просто училась. В большую перемену с Олькой в столовую ходили. Тебя там не было.
– Да я до аптеки бегал, – отмахивается он. – Голова разболелась, в столовую уже не успел.
«Еще бы не разболелась! – мысленно бурчу я, но тему не поднимаю. – Столько пить!»