Пленница медной горы - стр. 4
Моя родня старательно делает вид, что прошлого года не было.
Отчасти я их понимаю, но иногда их поведение, нарочито беспечное, все же напрягает. Я вижу, как осунулась бабушка, какой бледной и дерганой стала мама. Этот год не прошел для них бесследно, как и для меня. Только вот отношение к произошедшему у нас очень разное.
Они хотят вычеркнуть из памяти время, когда меня не было. Сделать вид, будто ничего не случилось. Именно поэтому все так активно выступали за мое возвращение в универ (хоть для приличия и предлагали посидеть дома еще год).
А вот я? Я пока не могу понять, хочу ли я перешагнуть через прошлое.
Где-то в глубине души живет чувство, что там, в горах, осталось нечто бесконечно дорогое, то, что забывать нельзя ни в коем случае. Только вот моей семье это не объяснишь.
Я и не объясняю. Делаю вид, что согласна с ними, и старательно подыгрываю. Только это подыгрывание не решает проблем. Я по-прежнему хочу узнать, что случилось в горах и где я провела целый год своей жизни.
– Давай, Машунь, иди завтракать! – кричит бабушка. – Кофе я тебе сделала, блинчики разогрела… Кушай, а то я тоже опаздываю. У меня сегодня встреча в библиотеке с Георгием Семеновичем, он обещал мне привезти одну интересную книгу по истории Урала.
– Иду, бабуль, – отвечаю я, набрав в легкие побольше воздуха, и направляюсь на кухню.
– Всем до вечера!
В прихожей хлопает входная дверь. Это папа ушел. Знакомые запахи, звуки, стены квартиры, комод в длинном коридоре – старинный, из темного дерева, огромный книжный шкаф, трюмо с потемневшим от времени зеркалом напротив двери в комнату бабушки – все это такое знакомое и родное, мне тут хорошо. Хотя многие мои друзья у нас чувствуют себя неуютно – квартира похожа на музей.
Но я живу тут с детства. Я очень хочу снова вернуться в прошлое, но что-то мне не дает. Я словно попала в параллельный мир. Пытаюсь быть своей, пытаюсь чувствовать себя уютно, но не могу. Внутри словно блок какой-то стоит. Хожу по коридорам, смотрю на привычные вещи и ощущаю себя как в другом измерении. Словно тут я, и в то же время не я. Очень странное состояние.
Иду мимо старинного зеркала, когда чувствую легкое дуновение ветра. Причем этот ветер идет не от зеркала, а словно из квартиры в сторону потемневшей от времени поверхности. Замираю, пытаясь разобрать в темноте коридора мутное отражение. Это зеркало не для того, чтобы поправлять макияж, это старинный артефакт, которому более двухсот лет. Свидетель тех времен, когда обратную сторону зеркал покрывали серебром.
Я вижу лишь размытый контур и не сразу понимаю, что меня в нем пугает. И, лишь приблизившись, понимаю – отражение. Оно проступает все отчетливее, и теперь я могу точно сказать: там не я. И это настолько потрясает, что не получается даже закричать, каменею.
Из глубины потемневшего зеркала на меня смотрит черноволосая женщина в кокошнике и изумрудном сарафане, усыпанном самоцветами. То, что выглядело лишь смутной тенью, сейчас обрело очертания. Взгляд малахитовых глаз пробирает до костей. Женщина приближает лицо к зеркалу с другой стороны и взирает на меня словно через стекло из потустороннего мира.
Я не могу пошевелиться, не могу отвести взгляд и, как послушная кукла, делаю шаг к стеклу. Протягиваю руку, и женщина мне в ответ протягивает свою. Я уже чувствую каменную холодность ее пальцев. Мне страшно, я не хочу к ней, но противиться не могу. В голове звучит приказ: «Иди ко мне! Твое место тут, Марья!»