Племя Майи - стр. 6

– А папа знает… Ну, о моем существовании?

– Нет, – твердо заявила мама.

– Он был женат? – предположила я.

– Я не знаю, Майя. Повторяю, это была мимолетная связь, на одну ночь. Так бывает у взрослых людей.

– Ну неужели ты даже имени его не спросила? – не сдавалась я, отчаянно стремясь узнать об отце хоть что-то.

– Он представился, если ты это имеешь в виду. Просто я забыла, как его звали.

Иначе как чушь ее ответ охарактеризовать было сложно. Впрочем, я не знала мать до своего рождения. Возможно, она и вправду была настолько неразборчива в связях, что имена кавалеров тут же вылетали из ее ветреной головы.

– Я на него похожа? – сменила я тему, поняв, что узнать имя родителя вряд ли удастся.

– На деда, ты же видела фото.

Снимки дедушки я, конечно, видела. Более того, даже смутно его помнила – его не стало, когда я пошла в первый класс. Однако ничего общего, на мой взгляд, в нашей внешности не было. Разве что темно-русый цвет волос, так себе отличительная черта, надо заметить.

Свои шансы узнать еще хоть какие-то подробности об отце я оценивала как минимальные. Дело в том, что моя мама всю жизнь проработала психиатром. Более того, даже сейчас, достигнув пенсионного возраста, от работы отказываться не собиралась, а это уже многое говорило о ее отношении к профессии. То есть как уйти от ответа, заставить верить в свои слова и манипулировать людьми она знала прекрасно. Более того, еще в детстве для меня стало очевидным, что главный ее пациент – именно я.

Уже к третьему классу, когда сверстники мечтали, что станут космонавтами и воспитательницами в детском саду, я твердо знала: пойду в психиатры. Очень уж хотелось научиться противостоять матери, да и подготовку к профессии она мне обеспечила отличную.

Как бы я ни старалась, с математикой дружбы у меня не сложилось, а потому о поступлении на медицинский факультет пришлось забыть. Поступив на психологический, я быстро поняла, что судьба распорядилась правильно: врач из меня вряд ли вышел бы толковый, а вот тесная работа с людьми подходила мне как нельзя лучше.

У мамы на этот счет было, разумеется, собственное мнение.

– Надо было на журналистику поступать, – заявила она уже после первого моего семестра в университете.

Окончила я его, кстати, на отлично.

– Это почему?

– Была бы понятная гуманитарная специальность, реализовала бы все свои таланты. А тут что? Недоврач, недоболтун! – пренебрежительно резюмировала мать.

С ее точки зрения, психологи были сплошь шарлатанами, то ли дело врачи-психиатры. Я относилась к этому с некоторым снисхождением. В конце концов, когда мама получала свою профессию, психология и наукой-то толком не считалась, а уж психологов в мягких креслах с блокнотами в руках и вовсе можно было увидеть лишь в фильмах о красивой и очень далекой жизни.

Надо ли говорить, что мамин скепсис послужил для меня прекрасным стимулом стать успешной в своей профессии. Уже на третьем курсе я начала подрабатывать в школе, а к окончанию университета меня с удовольствием взяли школьным психологом на полную ставку. Работать с детьми мне нравилось, к тому же график позволял, и вскоре я нашла вторую работу: в частном психологическом центре по работе с детьми и подростками.

– Ишь ты, и стаж идет, и денежка капает, – радовалась за меня бабушка, когда я впервые приехала на дачу на недавно купленном «Хендае».