Пластическая хирургия по-русски - стр. 36

Никто не решился возразить Окуню или добавить что-нибудь. Все четверо «непотопляемых котяток» дружно промолчали. И почему-то всех четверых, включая даже толстокожего и не склонного к рефлексиям Ящика, охватило вдруг тягостное, мучительное, предблевотное чувство. Они почувствовали себя так, будто одновременно приняли нехорошую телепатему от какого-то злобного источника.

Окунь раздавил окурок в пепельнице, достал огромный клетчатый платок и под пристальными взглядами притихших «быков», напоминающих сейчас разучившихся даже блеять и мемекать баранов Панургова стада, тщательно промокнул большой залысый лоб.

К столу подошёл неслышно появившийся Болек, поставил перед каждым чашечку ароматного кофе, забрал пустую бутылку и бокалы и выскользнул из комнаты.

Окунь взял серебряную ложечку и постучал ею о краешек блюдца:

– А теперь поговорим о деталях.

* * *

Когда Болек занял привычное место за стойкой, в бар вступил плотный мужчина в дешёвых джинсах и коричневой жилетке поверх клетчатой рубашки. Покачивающейся моряцкой походочкой он проследовал по заплёванной палубе бара «При деньгах» на полубак, взгромоздился на высокую тумбу-кнехт, с каменным лицом прочитал забранные в рамку гениальные стихи и небрежно бросил Болеку:

– Холодной водки!

Болек потянулся было за льдом, но вспомнив любителя холодного апельсинового сока, на ходу перегруппировался и окунулся с головой в холодильник. Через секунду он вынырнул оттуда с заиндевевшей бутылкой настоящей водки, изготовленной на Вольнореченском ликёро-водочном заводе по запатентованному старорусскому рецепту.

Попугай Ринго, словно заправский алкоголик, скосил глаз на содержащую душегрейную жидкость вместительную посудину и заперебирал лапками по жердочке, придвигаясь поближе к месту событий.

– Пр-рямо не р-разбавляя, пр-рямо не р-разбавляя! – деловито проинструктировал он подмигнувшего ему Болека, когда тот отвинтил колпачок.

Мужчина с кислым видом взял наполненную Болеком рюмку, проглядел её на свет и залпом выпил водку. Несколько секунд он с отсутствующим видом смотрел на мерно плещущееся у бортов стойки полупьяное, волнующееся по пустякам людское море, потом жёсткими глазами прицелился в бармена:

– Бутерброд с икрой!

– Кабачки икр-ру метали! Кабачки икр-ру метали! – привычно отреагировал Ринго.

– Рингушка, фильтруй базар! – с напускной строгостью пожурил его Болек, в душе гордясь своим уникальным попугаем, и вновь повернулся к клиенту: – Вам с красной или с чёрной?

– С чёрной, – уточнил тот мрачно.

– Ну, держись, чер-рномазый! – заорал попугай как оглашенный к вящему удовольствию посетителей.

В этот момент на экране телевизора вновь появился прилизанный педерастоокий диктор. Тщательно подражая «правильному» московскому произношению, он зачитал недавно полученную дополнительную информацию об изнасиловании и убийстве Капизы Каипбергеновой. На какую-то минуту людское море слегка успокоилось, внимая вещающему с не соответствующим трагическому происшествию подъёмом густо загримированному телеэкранному педриле. Получивший свой бутерброд мужчина тоже внимательно слушал сообщение, жуя белый хлеб с чёрной икрой с таким брезгливым видом, будто мусолил дешёвую детскую резинку.

Оказывается, несчастная Капиза была убита невиданным ранее изуверским способом. По предположению милицейских специалистов, женщине насильно ввели во влагалище нечто вроде вакуумного насоса, применяющегося для проведения мини-абортов, только более грубого и мощного, который буквально высосал (напомаженный диктор так и прочитал: «высосал») внутренности женщины из её брюшной полости. В заключение размалёванный телегомик торжественно огласил мнение небезызвестного начальника убойного отдела подполковника Свечки, заявившего, что выбранный убийцей способ умерщвления жертвы якобы не имеет аналогов в истории криминалистики.