Планета свалок. Путешествия по многомиллиардной мусорной индустрии - стр. 15
Мы входим в зал размером с супермаркет Walmart, который я видел сверху, и, клянусь, сразу вспоминаю шоколадную фабрику Вилли Вонки[11]: конвейеры возносят мусор вверх и отправляют его на вращающиеся звездочки, которые подкидывают его, словно попкорн на горячей сковороде. Что-то продолжает двигаться, что-то падает. Я вижу, как бутылки от чистящих средств и шампуня несутся со скоростью, превышающей 120 м/с (Алан просит меня держать точную скорость при себе – это коммерческая тайна), а молочные бутылки падают откуда-то в гигантскую клетку. Я кричу ему: «Детям бы тут понравилось!» – но он не отвечает, возможно, потому что: а) это и так очевидно, б) он не слышит меня, поскольку мои слова полностью потерялись в грохоте машин, шуршании бумаги, треске и лязге стекла, алюминия и пластика.
Мы поднимаемся по лестнице к месту, которое Алан называет «предварительной сортировкой». Здесь двое рабочих стоят над скоростным конвейером, по нему движется только что поступившее несортированное вторсырье, требующее обработки. Один из рабочих рукой выхватывает из мешанины коричневый пластиковый пакет, и тот мгновенно исчезает, втянутый расположенной над работниками вакуумной трубой – точь-в-точь как на фабрике Вилли Вонки. Затем он делает это снова.
– Не каждый может выполнять эту работу, – замечает Алан, наклоняясь и кивая на мчащуюся размытую ленту. – У некоторых людей кружится голова, некоторых тошнит.
Однако меня интересует другое.
– Что происходит с пластиковыми пакетами?
– Пластиковые пакеты – это самое плохое, – кричит мне Алан. – Они попадают в оси, и мы часами их вытаскиваем.
Я делаю мысленную зарубку: никогда не складывать свои старые пивные банки в пластиковые мешки.
– Но вы все равно можете утилизировать их?
– Конечно!
Один из сортировщиков хватает кусок чего-то – так быстро, что я не могу сказать, чего именно, – и бросает в квадратный желоб, который ведет – куда? Может, на другую сторону планеты (Китай?).
– Дальше надо вытащить крупные куски пластика и мусор, – добавляет он и показывает мне на вращающиеся звездочки, которые я видел снизу.
У меня нет возможности спросить, куда ведет желоб.
Конвейер идет к этим звездочкам, газеты подпрыгивают и пенятся на них, словно барашки на волнах. Звездочки сделаны из специального пластика и расположены через определенные интервалы, что дает возможность стеклу, алюминию и пластмассе падать вниз на другой конвейер. А между тем газеты, приплясывая, проходят через звездочки и появляются на другом конце в отделенном виде. Материал, упавший вниз, включая часть бумаги, передается к следующим звездочкам, расположенным ближе друг к другу; они тоже передают дальше бумагу, а пластик, банки и стекло продолжают падать. Получается целый каскад, где наклон на каждом этапе больше, чем на предыдущем, и на каждом из уровней бумага и пластик разделяются между собой. Это ключевой процесс в очистке потока отходов, который примерно на 65–70 % состоит из газет, офисных документов и почтовой рекламы.
Ниже из системы убирают алюминиевые банки. Это делает устройство, которое создает электрический ток, отталкивающий металлы. Для меня все выглядит так, словно банки выпрыгивают из потока бумаги и пластика в ящик, где их собирают, чтобы отправить фирмам, занимающимся переплавкой. Стекло убирают, пользуясь тем очевидным фактом, что оно тяжелее бумаги. Вот представьте: у вас есть бутылка и куча газетных купонов, и вы направляете на них фен. Вероятно, на месте останется только бутылка. Примерно таким образом Waste Management и разделяет эти два материала.