Пламя внутри кувшинок - стр. 1

Обложка сделана автором на основе фото картины художницы Алены Мастерковой с ее разрешения.

Стихи Елены Сомовой пламенно одухотворенны и сильны своим внутренним потенциалом. Книга «Пламя внутри кувшинок» тому еще одно доказательство. В этой книге эмоции создают предел и вдохновение выводит автора из огня на линию страсти и – умиротворения. Боязнь соблазнов, их оставленность позади пути, или сохранение душевного комфорта во вдохновении и блаженстве, осмысление жизненных вех – новые стихи Елены, созданные с новым пониманием мира после тяжелой утраты самого родного человека – мамы.

фото август 2025 г.

Сомова Елена Владимировна родилась 2 августа 1966 в г. Горьком (Нижний Новгород с 1990). Окончила филфак ННГУ им. Лобачевского. Лауреат литературной премии «Российский писатель» —2023 г. в номинации Критика (статья «Читая судьбы и стихи»). Финалист премии в номинации «Поэт года»– 2025 – литературная премия «Живое перо поэзии».

Автор многих сетевых и печатных публикаций и книг поэзии и прозы. Живет в России, в Нижнем Новгороде.

Пламя внутри кувшинок

Прометей

Льется масло в огонь. Прометеева кража заметна.

Озаренные лица острее кинжалов надежды.

Ярость Зевса снедает. Готова для пленника клетка.

Кровожадный орел печень жрёт. Хлещет кровь по одежде.

Прометеевы муки свирепее острых кинжалов.

Дать огонь мертвецам… Прометей, для кого ты старался?!

Зверь увертлив. Грызет смерти острое жало.

Грязь при свете отчетливей. Все позабыли скрижали.

Змей, сползая со скал параллельно вслух хлещущей крови,

Прометея покинул, скользя по камням огнекрыло.

Змееобраз в орле, его дикость не знавшего боли

По картине сошла на фасад. Мир грозою накрылся.

И свирепая сущность орла – воля Зевса. Такую

победить – не орать прародителям: «Всё заберите!

Заберите свою… землянику… и Родину… нити,

Шьющие мою ткань. И дыша, я рискую».

12 – 19 июля 2025 г.

***

Яйцо почистить на чью-нибудь морду в газете,

Что тыкал указками траекторию падежей.

Падёж – дело тонкое, создается при свете

И происходит без лазеров и ножей.

В кривое зеркало грезится правосудие.

Знамёна рекламы – флюгеры – тешат свет.

Открыты настежь вонючие псевдо-студии,

Где кроме остуды для чувств немыслим отсек.

Бабло дармовое забило канализацию

И булькает песенкой вагон раздвижных.

Больной голубь мира сточил об асфальт в прострации

Свой коготь и клюв. Главный коготь своих двоих.

И тешится зельем сало в пачках нёмников,

Настырно лыбящихся в свою лабуду.

Им жрётся сытно и много в турах паломников,

Ведь совесть больная сдохла, несут пургу.

Сергеич Пушкин в метель чётче видел серое,

В цветную свистульку просовывая горох.

А эти сожрали и тот горох, и тьму белую,

из манки крадущуюся на порог.

И вот теперь им родите, а то работники

Поподыхали от их трепла.

И ясли полнятся ором, зовущим скотника,

Что врежет скотинам по-честному, задарма.

18 августа 2025 г.

***

Окалина века вершит мировую игру, внутри человека затеивает балаганчик

на пепле, – танцующих ступней не счесть на ветру, —

и люди уносятся. Шелк поглощает прогальчик.

Мне книголицо помахало незримым платком,

и я ощутила осколочных звезд колыханье. Свирепая фурия машет, стоит, молотком, слегка упражняясь в метании и порханьи.

Обвисшим кнутом порка века теперь говорит:

Пора поменять зверский грим на объем декораций,

Закрыть вожделенный, манящий всех праведных, вид.

И в новых сатирах воскрес гений мира – Гораций.

20 мар. 22 г.

После поколения пепси

Чисто напротив толчков

Прямо без дурачков

Селфи с любимым парнем

В тубзике на крючок.

Был бы ты человек,

Бросил бы свой «казбек».

Селфи прёт с электрошкой

В этот преклевый век.

Смерть с афрокосой

В дурочку напилась

И развлекает власть

Сменщицей от «Бристоль».

Выкусили сполна

Всех ее выкрутас.

Медленная пила

Пилит свой контрабас.

Пилящий контрабас

Мелкофарцовый бас

Крупно швырнул в огонь

Дров музыкальных столь,

Что настал свистопляс.

В нём не нашел себя бас

И развинтил струну

Прямо на всю страну.

18 августа 2025

***

На листьях кровь спеклась. Как больно было б сыну

В лице друзей несметно дорожать,

Прижать к груди святую Мельпомену

И монолитом стать, одним дыханьем стать

С несчетным ангелом, слетевшим с нашей крыши

Утешить всех людей, забитого спасти.

И еле слышно дикий ангел дышит,

Прижавшись к соблазнительной груди.

Такими дикими в пазах скрипит колесных

Большая прорва стали, – колеса,

В котором бьется кровушкой одесной

Родная Русь до страшного конца.

И если ей и рану насолили,

Заставив, упокоив, схоронить,

Не вознести талант, а спрятать в иле,

Так что по ней, предательнице, выть?!

Такая Родина всё под подол упрячет:

Предательство, кровь, заживо жнивьё,

Недаром на пути мамаша плачет

И вспоминает вервие своё.

Веревка та за белы руки держит,

Чтоб не накинуть петлю вместо бус.

Другая псина полошит и нежит

За драный и кровавый тщетный кус.

Не вымолила, на коленях стоя,

Ни входа в арку, ни в музейный дом.

И всё кропит задранную тетрадку,

Всё пишет свой роман, двадцатый том.