Пламя - стр. 17
– Смерти моей хочешь? – вздохнула с порога мать, едва Даша вошла.
– Мам. – Стараясь сохранять спокойствие, Краева взглянула на часы. Половина двенадцатого. – Мне двадцать один, не нужно ждать меня у окна. Я была занята своими делами.
«О, да». Судя по взгляду матушки, она постепенно приходила в бешенство. Такого Дашка прежде себе не позволяла.
– Какими такими еще делами? – затараторила мать. – Твои дела – лекции посещать, а не шастать где-то ночами! Я же волнуюсь!
– Середина июля, еще только смеркается, – вздохнула девушка.
Ну, вот. Она опять оправдывалась вместо того, чтобы просто поставить мать перед фактом. Умные книжки велели поступать жестче, но Даша привычно пасовала перед напором матери.
– Ты живешь со мной, Дарья. – Мама сделала жалобное лицо. – А это значит, что я в любом случае буду переживать, если в десять вечера тебя нет дома. Тебе всего двадцать один! И ты не берешь трубку. Знаешь, сколько раз я пыталась дозвониться?
– Да, – с сожалением выдохнула девушка. – Восемнадцать.
– Что же такое важное помешало тебе ответить на звонок? – Мать впилась в нее взглядом, словно желая прочесть мысли.
– Мы с девочками отдыхали в парке.
– Это важнее, чем я? – Ее глаза потрясенно округлились.
– Мам, давай закончим этот разговор. Пожалуйста, – примирительно предложила Даша. – Я не отвечала на звонки, потому что не хотела. Мне было не до этого.
– Но ведь ты знала, что я буду волноваться… – Лицо матери подернулось разочарованием.
– Только не драматизируй, пожалуйста.
– Я тебя не узнаю, – сокрушенно произнесла женщина, качнув головой.
«А можно сразу перемотать к той части, где я, наказанная ее обиженным молчанием, отправляюсь спать? Потому что той части, где я прошу прощения и обещаю больше ее не расстраивать, сегодня не будет».
– И что это, вообще, на тебе надето? – оглядела Любовь Андреевна дочь. – Я же говорила, что эта штука тебе не идет. Такие носят только уличные девки. В таком одеянии тебе хорошего мальчика не найти, на такое ведутся только те, кому от девчонок нужно… сама знаешь что!
– Эта штука называется «лонгслив». – Даша бросила взгляд в зеркало. Тонкая кофточка красиво облегала ее тело, делая акцент на груди, в основном благодаря широкому вырезу. Лера подарила его ей на прошлый день рождения. – И мне нравится, как я выгляжу.
– Ну, у меня опыта побольше, и я вижу, как ты смотришься в ней со стороны, – парировала мать, брезгливо глядя на кофточку. – Если уж ты собственной матери, которая желает тебе только добра, не веришь…
– Мам, – умоляюще выдавила девушка.
Ей хотелось поскорее закончить этот разговор.
– Тот, кто не слушает родителей, никогда не бывает счастлив, – повторила она фразу, которой пугала Дашку с детства. – Но ведь тебе кажется, что ты самая умная, да? Не веришь. Пока сама шишек не набьешь, не успокоишься. И ведь все равно потом окажется, что мама была права! Ох. Все дети одинаковые!
– Мам, мне уже не шесть лет.
– Вот именно! – взвилась она. – Пора бы накопить ума!
– Блин, как же мне все это уже надоело, – пискнула Даша.
Правы были те умные книжки – пуповину нужно было рвать еще раньше. Теперь она окрепла, задеревенела, стала токсичной. Но как же это сложно, когда тебя с детства воспитывали, лишая воли, когда навязывали чужое мнение, не позволяя иметь свое, не давая ни глотка свежего воздуха и не позволяя совершать собственных ошибок.