Плач серого неба - стр. 7
– Сегодня, Гист, я совершил благое дело. Преподал урок: если кажется, что все предусмотрел, значит, ты просто дурак. Или дура. А ты, Гист, – точка в этом маленьком акте возмездия.
– Да еще какая, – проворчал горбун. Его изъян вдруг оторвался от спины, описал над их головами небольшой круг и завис над мостовой. Это был еще один бочонок с ярко-желтой этикеткой – такой же запечатанный и смертоносный, как его отдыхавший в экипаже близнец. Гист же оказался молодым альвом в обтягивающем трико из теплой водонепроницаемой ткани.
– Сопрел весь, – пожаловался он, оттягивая костюм в особо интимных местах и досадливо морщась. – Гаэль, поможешь снять?
– Фрейлину нашел, – фыркнул тот, не отрывая взгляд от опасно дрогнувшего над булыжниками бочонка. Гист явно выделывался.
– Держи, – старик задумчиво протянул альву термос, – холодный чай. Не бойся, не от алхимиков. И хватит тянуть себя за яйца, время не ждет. Сиах, поехали.
Возница зашипел на лошадей, и карета, быстро разгоняясь, помчалась по выщербленной мостовой все дальше и дальше от пристани.
ГЛАВА 1,
в которой представляется шанс заняться делом,
а я его отвергаю
– Довольно! – с досадой воскликнул я. – Знаешь, так ничего не выйдет. Повтори еще раз, только помедленнее и внятно, Порядка ради!
Противный мелкий дождь был, казалось, на стороне приставшего ко мне бродяги: с основательностью старого зануды он долбил одно и то же с самого утра. Серое небо Вимсберга превратилось в решето, которым кто-то недоразумительно попытался преградить путь вышним водам. Позже этот кто-то осознал ошибку и попытался заткнуть бесчисленные дыры облаками, но снова напортачил – лишил одушевленных последних крупиц солнечного света.
Мы стояли посреди улицы, собственными шкурами ощущая последствия небесной халтуры, и один из нас был тому очень не рад. К несчастью, это был я. Нелепое вместилище жизни, облаченное в уличную грязь, облако смрада и нечто, что когда-то изготовили на текстильной фабрике, не испытывало ни малейшего неудобства от текших за шиворот ледяных струй. Не дыша, я едва качнулся лицом к настороженным водянистым глазам, под мутно-розовой поверхностью которых виднелись редкие проблески белков.
– Так кто там тебя обидел?
Оборванец поднял голову. По редким сосулькам тощей бороденки, спрыгнув с вновь задрожавших губ, скользнули редкие капли.
– Так-так-так! – испуганно запротестовал я, – отставить слезы! Немедленно прекрати, а то мы никогда не закончим с этим «важным разговором». Время поджимает. – Вершиной моих желаний в тот момент было спешное бегство от одушевленного недоразумения, но против истины я не грешил. Если исполинскому хронометру на башне Ратуши не вздумалось вдруг соврать, то, согласно билету, через два оборота мне надлежало сесть в паробус, открыть книжку поинтереснее или, если жизнь окончательно утомит сюрпризами, подложить подушку помягче, и навсегда покинуть этот тошнотворный город.
Наконец-то.
Поверь, дорогой читатель, награждая Морскую столицу Архипелага столь неприятным эпитетом, я вовсе не голословлю. Попробуй покинуть уютный дом и пожить здесь хотя бы год – вот тогда мы продолжим этот разговор с большим пониманием. Только не начинай с поиска развлечений, пока не обзаведешься надежными связями, иначе я не дам за твою жизнь ломанной серебрушки, а за имущество – и медяка. И умоляю, если в глубине души у тебя завалялась хоть малая горсть доверчивости – выбрось ее как можно скорее, да подальше! Не стоит сходиться с местными жителями слишком близко, это чревато… Даже не знаю, какие плоды принесет подобная дружба. Выбор велик. В длинном юридическом названии наверняка попадутся слова вроде «умышленного злоупотребления доверием» или «соучастия». Но то, что кто-то воспользуется тобой себе во благо – несомненно.