Плач серого неба - стр. 6
– Конечно. Надеюсь, деньги у вас с собой, потому что о кредите я и слышать не захочу.
Но старик проглотил и это оскорбление.
По мерно качавшейся палубе они подошли к неприметному люку на корме. Океан проверял шхуну на прочность, прикидывая, как бы лучше избавиться от плавучих паразитов, резавших его веслами и винтами. Нервная рябь прибрежных вод пестрела пятнами плавучего мусора всевозможных форм, цветов и размеров. Разнообразные отходы жизнедеятельности островками усеивали мелководье. Вдруг на какое-то мгновение особенно крупная куча недалеко от шхуны пошевелилась не в такт волнам, но этого никто не заметил. Кроме альва в чистом белом костюме, но тот ничего не сказал пожилой альвийке и очередному провожатому, походившему на закутанную в фиолетовый кокон гусеницу.
Дверцы люка отворились без скрипа. Гусеница что-то тихо прошелестела в темноту, и сегмент спустя на палубу поднялись большие металлические весы, а за ними – два бочонка. На боку одного красовалась ярко-желтая этикетка с изображением то ли перевернутой кроны дерева, то ли расколотой молнией горы, и крышка на нем была накрепко засмолена. Второй, хотя и нес то же клеймо, был пуст и безмятежен.
Ловко манипулируя гирьками, хозяйка шхуны взвесила сначала пустой бочонок, затем полный, произвела в уме нехитрые вычисления и предъявила альву счет. Откровенно скорбящий старик, немилосердно сотрясая самые основы этикета, задрал пиджак и извлек из объемистого кошеля на поясе двадцать полновесных золотых монет. Пошуровал в кармане и добавил десяток легковесных медяков.
– Не будет ли ваш слуга так любезен помочь Гаэлю дотащить эту тяжесть до кареты? Боюсь, из меня помощник тот еще.
– Не будет, – Талита покачала головой, придерживая улыбку на грани злорадства. – Вольные не могут сходить на берег, если это не несет благо Ордену – таков закон.
– Прекрасно понимаю, – покивал старик, – нам, адептам умственного труда, работать руками всегда нелегко. Что ж, видимо, придется мне. Не торопясь, по-стариковски…
Повинуясь движению его мысли, над бортом шхуны взмыла исполинская волна. Фиолетовая гусеница испуганно сжалась, но женщина, слегка побледнев, только гневно посмотрела на покупателя. Тот пожал плечами. Волна слепилась в грубое подобие гигантской клешни, аккуратно подхватила бочонок и вынесла на берег, обильно посыпав окрестности мусором. Лишь самый внимательный наблюдатель, случись таковой поблизости, уловил бы, как старый альв в белом костюме едва заметно подмигнул крупной куче плавника.
– Пожалуй, нам пора. Не хотелось бы вторично лишиться покупки – район здесь, сами знаете, неспокойный, – старик развернулся и, постукивая тростью по палубе, направился к трапу. Гаэль изо всех сил постарался изобразить равнодушие и вразвалочку пошагал следом.
Сегментов так пять спустя, когда Талита и ее фиолетовый провожатый скрылись в недрах трюма, порыв ветра налетел с океана и, чересчур уверенно для настоящего порождения стихии, тихо открыл дверцы незаметного люка на корме. Второй слишком самостоятельный вихрь небольшим ураганом пронесся у борта и так накренил суденышко, что вновь потерявшие осторожность охранники едва не улетели в прибрежные воды, где с удовольствием полоскали ступни.
Кучер уже загрузил бочонок в экипаж, когда от берега к ним двинулся жуткий горбатый силуэт. Желтоглазый не обратил на нее ни малейшего внимания, зато старик, с удовольствием наблюдавший портовую суету, удостоил подошедшего мимолетным взглядом и, выбросив докуренную едва ли до половины сигару, глубокомысленно заметил: