Письмо из прошлого - стр. 56

Наступило четырнадцатое февраля, непонятный праздник, который и праздником то никогда для нее не был, но такой любимый всеми в училище.

Одногруппницы с самого утра, наряженные в свои самые лучшие наряды, слонялись на первом этаже вокруг огромной урны, в которой покоились валентинки. Маша знала, что после третьей пары, эти маленькие яркие открыточки в виде сердца начнут разносить по группам, вручая довольным обладательницам. И, как и всякий раз, в их класс войдут двое, и вывалят на первую парту целую кучу любовных посланий, адресованных всем, кроме нее. Вот и в этот раз, едва коробка с валентинками коснулась стола, Надька и ее подруги бросились разбирать их, а Маша, усмехнувшись, отвернулась к окну, за которым снова вьюжила метель. Она смотрела на быстро падающие снежинки и вспоминала их вкус, ставший знакомым в Новогоднюю ночь.

- Маша, к тебе пришли. – Обратился к ней Игорь, сидевший за соседней партой, хмуро сдвинув брови к переносице.

Вся группа стихла, на нее уставились двадцать пар глаз – удивленных и завистливых. Маша обернулась к двери, в проеме стоял Максим с букетом белых роз. Сердце восторженно прыгнуло, забилось в дичайшей радости.

Они шли по коридору училища, а все вокруг отчаянно шептались – замухрышка Котовас и Максим – выпускник этого же заведения, гордость, чьи спортивные достижения за годы учебы – он мастер спорта по боксу, призер чемпионатов – до сих пор были отмечены на доске почета. На встречу попалась учительница английского, радостно поприветствовавшая Максима, обратилась к Маше:

- Маша, ты что, уходишь? – Она нахмурилась, поправила очки. – А у нас сегодня по расписанию еще пара английского языка.

На щеках Маши вспыхнул румянец, Максим же сказал:

- Ольга Васильевна, можно она сегодня пропустит?

- Максим? – учительница сложила руки крест-накрест. – Что это такое? Это ты мог пропускать, потому что отличником был, а у Маши одни тройки.

- Так ты троечница у меня? – он удивленно вскинул брови, слегка ущипнул ее за бок. Маша уже горела от стыда, и желание внутри только одно – бежать. Но она улыбнулась, кротко кивнув.

Максим вздохнул, заверил Ольгу Васильевну:

- Обязуюсь подтянуть ее успеваемость. Займусь ее учебой в самое ближайшее время.

Учительница хмыкнула:

- Вот лучше учебой и займитесь, а не тем, чем вы заняты. И да еще: целоваться на крыльце перед окнами учительской, совсем не обязательно.

- Понял. – Максим покраснел. – И это тоже исправим.

- Не исправим, Максим, а устраним.

- Так точно, устраним.

Ольга Васильевна улыбнулась, дотронулась до его плеча:

- Ладно, дети, отдыхайте, а ты Маша помни, в пятницу контрольная!

Маша кивнула, крепче сжала букет цветов, спрятанный за спину, и когда учительница отошла, бросилась вслед за Максимом вниз по широкой лестнице.

А на заднем дворе он кружил ее на руках, и она чувствовала себя невесомой снежинкой, такой же легкой и искрящейся от счастья. Он предложил ей прогуляться и зайти в кафе, но она отказалась. Вместо этого бежала от него по заснеженным тротуарам, а он ловил её, целуя холодные губы, а потом снова выпускал, и она снова бежала, наслаждаясь февральским ветром, бьющим в раскрасневшееся лицо; снегом, хрустящим под ногами; его глазами – синими, как океан, смотрящими влюблено в самую душу. А когда на город опустились фиолетовые сумерки, они продрогшие, вернулись к школе, рядом с которой был припаркован его автомобиль.