Письмо из ниоткуда - стр. 17
– Почему ты не найдешь себе девушку? Ту, с которой хотя бы будет комфортно?
– У меня этих комфортных, – хохотнул Генрих. – Ромчик, неужели ты думаешь, что я девственник?
– Нет.
– Меня девочки обожают. Я симпатичный, образованный, внимательный. У меня тачка есть и деньги, пусть и невеликие. Но ни с одной я не захотел начать встречаться. У меня секс на раз-два. Я мачо, Ромчик.
– Охренеть, – рассмеялся тот.
И Генрих к нему присоединился.
В тот вечер они напились, как черти. Выкатились из рюмочной, едва держась на ногах, поднялись в квартиру, горланя песни, а уснули на полу комнаты, не найдя сил добрести до дивана.
То была предпоследняя встреча Ромчика и Генриха. Следующая состоялась через три месяца, и она уже не была такой позитивной.
Он не понимал, что происходит…
Наташа давно выписалась, окрепла и уладила дела, связанные с учебой. Жизнь, по идее, должна была налаживаться, но этого не происходило.
– Грустишь? – спрашивал Рома у любимой, заставая ее то лежащей на диване, то сидящей на подоконнике, то замершей над тарелкой с остывшей едой.
– Нет, просто задумалась, – отвечала Наташенька и оживала. Но она просто двигалась, не совершая полезных действий. Даже тарелку с застывшей кашей не опорожняла, а ставила в раковину. – Как прошел твой день?
Рома отвечал. Подробно, сопровождая повествование шутками. Наташа кивала и улыбалась невпопад. Она его не слушала!
– Ты плохо себя чувствуешь? – интересовался он. Она заверяла, что нормально. – Чем хочешь заняться? – Наташенька пожимала плечами. – Давай завтра за город?
Она соглашалась и ехала, если ее будили, вели на вокзал, сажали в электричку.
Она гуляла по лесу и собирала ягодки или шишки.
Она с удовольствием пила чай из термоса и ела жаренные на костре сосиски.
Она уверяла, что ей все очень нравится, и соглашалась с тем, что нужно чаще выбираться…
Она вела себя как робот!
И, когда уставший от этого Роман прокричал: «Может, нам нужно расстаться?», она ровным голосом ответила: «Хорошо, что ты это предложил!»
– То есть ты не хочешь больше быть со мной?
– Я не знаю, чего хочу.
– Тогда зачем одобряешь мое предложение?
– Будет лучше, если мы расстанемся. Для тебя точно.
– Это уже мне решать…
– Вот и реши! – Голос стал не так безлик. В нем появился нерв. – Наша история закончена. Мы ставим и ставим многоточие, но только из слабоволия…
– Ты разлюбила меня?
– Какое это имеет значение?
– Только это и имеет!
– Я никогда тебя не разлюблю, но… – И опять выдала шаблонную, ничего не объясняющую фразу: – Наша история закончена.
– Дура совсем? – вышел из себя Рома. – Что ты несешь? Мы вместе навсегда!
– Не расстанемся, измучаем друг друга, а в результате возненавидим.
Он психанул тогда, шарахнув кулаком в стену, выбежал из квартиры и полночи слонялся по городу. Вымотавшись, настрадавшись, вернулся, чтобы помириться. Он не хотел расставаться с Наташенькой, даже с такой, кажущейся чужой. Он готов был терпеть ее странности, ее холодность, ее унижающее его мужское достоинство поведение. Ромчик очень хотел близости, но она отвергала его вновь и вновь. Не в сексе отказывала, на нем он не настаивал, понимая, что после операции нужно воздерживаться, Наташа не позволяла обнимать себя, целовать. Она ушла спать на старый диван, лишь бы не находиться с Ромой рядом.