Письмо из ниоткуда - стр. 15
Но Рома и свое хотел подарить Наташеньке!
Он влетел в комнату, сжимая в руке коробочку с подарком. Первое, что увидел, – это шторы. Они лежали на полу. Гора тяжелого материала, плотного, неподатливого (ох и намучилась Наташа с ним), внушала страх. Почему, Рома понял позже…
В этой груде лежала Наташенька. Съезжавшаяся, будто безжизненная.
Как мертвая гусеница. Они сметали таких с подоконника осенью и удивлялись, откуда они на нем появились. Надуло с деревьев или птицы притащили?
Рома бросился к Наташеньке. Она была в сознании. С болью смотрела на свои окровавленные руки, прижатые к животу, и беззвучно плакала.
– Что случилось?
– Я не знаю, – пролепетала она. – Я упала и не могу встать.
– Ты что, полезла вешать шторы? – разгневался Рома.
– Нет, я просто их раскладывала, как в животе закололо. Я села, чтобы перевести дух, но больше не смогла разогнуться…
Рома бросился к телефону, вызвал скорую помощь. И тут же вернулся к Наташе. Она уже не могла говорить, только шептала что-то невнятное. И за живот держаться перестала. Тогда Рома увидел, сколько крови из нее вытекло. Казалось, ведро!
– Наташенька, не отключайся, пожалуйста, – умолял ее он. – Потерпи, помощь скоро придет!
Она только улыбалась в ответ.
– Смотри, что у меня есть! – Ромка вытряс из коробки украшение. – Это сердце, видишь?
Наташа не видела, потому что не могла открыть глаза.
– Оно большое и состоит из двух половинок: моей и твоей. Моя пусть будет с тобой. – Он натянул подарок ей на руку. – Всегда с тобой, Наташенька…
Скорая помощь прибыла быстро. Девушку погрузили в машину, а Рому не пустили. «Жених – не родственник», – сказал фельдшер. Он подобрел бы, получив денежку, но кошелек остался дома. Тогда Рома побежал за «каретой». И не сильно отстал от нее, потому что на улице было много светофоров.
Дальше приемного покоя его, естественно, не пустили. А вскоре выгнали из здания. Но перед этим с ним поговорил доктор:
– Ребенка вы уже потеряли. Он умер в утробе.
– От удара? Наташа упала, да?
– Нет, малыш скончался до этого. Он уже начал разлагаться в утробе. У него шансов не было. А у твоей невесты есть. Она молодая, здоровая, выкарабкается.
– Где она сейчас?
– В реанимации. Отходит после операции. Пока слаба. Завтра не приходи, все равно не пустят, звони. И думай о хорошем. Если веришь в Бога, молись.
Он не верил, но молился. И Генриха заставил это делать. Их семья давно съехала из коммуналки, но ему кто-то сообщил о случившемся с Наташенькой. Но не сразу, а через день.
– Вы ждали ребенка и мне не сказали? – сокрушался он. – Как будто я бабка с дурным глазом и могу сглазить его.
– Даже наши родители были не в курсе.
– И Наташина мама?
– Никто не знал. Мы сюрприз для вас готовили.
– Кто был, девочка или мальчик?
– Наташа двойней забеременела. Но один близнец быстро поглотил другого. То был мальчик.
– То есть его вскрыли, а там…
– Да, еще один плод. И уже он помешал развитию братика.
– Вы что, УЗИ не делали?
– Два раза. Но оно ничего странного не показало. – Рома уже не плакал, говорил спокойно. – Наташенька так легко переносила беременность, и мы даже представить не могли…
– Тебе надо отвлечься. Пойдем, выпьем. – На первом этаже открылась рюмочная, можно было даже не переобуваться, а идти в тапках, Ромчика пустили бы.
– Нет, молиться надо. Давай со мной. – И Рома указал на купола церкви.