Письма с Первой мировой (1914–1917) - стр. 76

Началось после бани. Я порядочно парился, усердно мылся. Придется все-таки привыкнуть к мысли, что я человек уже не нормальный. Придется избегать по возможности всякой физической работы в более или менее крупном масштабе, лыжи и теннис сдать окончательно в архив.

Ты, Шурочка, пишешь, что для меня далеко сейчас всё, что связано с Морозовской больницей. Нет, наоборот, всё это мне близко бесконечно, и всё более далеко становится то, что делается здесь и дальше, на войне. Всё это становится мне всё более безразличным. Я начинаю не видеть смысла и цели во всем, что происходит здесь. Всё это становится чуждым, не своим, и хочется в Москву, вернуться к привычной и дорогой работе. Может быть, всё это от нашего глупого, бессмысленного бездействия и кончится, как только начнется постоянная работа, но сейчас мне нудно и скучно. Да, Шурочка, я не боюсь высказывать громко эти слова, как будто бы мне несвойственные.

Погода унылая, делать нечего, люди слишком знакомы, тело немощно, и вот – не то чтобы дух стал не бодрым, но так, временами кислятина какая-то. Хочется поскорее выйти из этого положения, сдвинуться с этой мертвой точки. Но вера в будущее есть, бодрость духа не потрачена! <…>

Милая, получил я сегодня письмо от матери и письмо от Алекс. Аф. [Морозова]. Мать мне тоже готовит посылку, так что на днях буду совсем богатым. Алекс. Аф. всё еще сидит в Черкассах, госпиталь его работает вовсю, полон, есть также и много заразных. Не понимаю, неужели жена его сидит в Москве! Он пишет, что ему скучно, развлечений никаких. Значит, она в Москве. Что ты на это скажешь? Должно быть, она боится заразы! <…>

За почтой мы ежедневно посылаем денщика. Отделение в одной версте от нас, недалеко от станции, в местечке Волочиск. Это местечко тянется на несколько верст по одной дороге до самой границы, где находится главная его часть. По ту сторону – Подволочиск австрийский. На всякий случай еще раз повторю, что очень просят коллеги выписать «Русское слово» с 1 – го ноября до 1-го января до востребования. «Русские ведомости» я надеюсь получать с послезавтрашнего дня.

Милая Шурочка, скучное письмо я тебе сегодня написал. Я сознаю это, но что же поделать, скучно как-то на душе, хочется к тебе, в Москву, в Морозовскую больницу, за обычную работу, главное – хочется к тебе, тебе.

Твой скучный Ежа.

Волочиск, 23 октября 1914.

Вот и сегодня получил письмо от тебя, милая Шурочка, от 19-го числа. <…> Как я люблю получать твои письма! Хочется не один, а два раза в день получать их! <…> Я тебе вчера написал нехорошее письмо. Жаловался на сердце и ныл со скуки. Правда, сердце и сейчас мало радует, всё те же явления. Правда, и сейчас работы нет, всё та же бездеятельность, но все-таки общий фон получился слишком мрачный.

Я начну вести правильный образ жизни, то есть не буду больше играть в карты, что все-таки волнует, буду избегать лишнего физического напряжения, буду беречь себя, с завтрашнего дня начну даже принимать в небольших дозах строфант. Если бы я не побоялся напугать своих домашних, то я попросил бы даже для себя комиссии, потому что сейчас я работник плохой. Но так, думаю, может быть, как-нибудь и обойдется, ведь бывают же периоды ухудшения. Ну, больше не буду об этом писать, это материя скучная, всё равно словами ничего не сделаешь.