Письма с фронта. 1914–1917 - стр. 101

Сейчас я живу в лесу – большом, старом, около нас березовом, а дальше сосновом. По обыкновению, возле меня разведчики, а батальоны по деревням несколько далее. В лесу грибы, ежевика, куманика. Сегодня пойду искать и думать о женке. Живу в лесной сторожке и чувствую себя бесподобно. Люди уже присмотрелись к моим привычкам, и каждый день у меня букет полевых цветов. Вчера доктор, знаток их, назвал мне следующие сорта: незабудку, колокольчики, черноголовку, царскую бородку, тысячелистник, золотолистник… всего до 8–9 сортов. Позавчера долго взад-вперед ходили с Н. П. Кондаковым и рассуждали о наших женах. В наших оценках звучала, конечно, некоторая доза иронии. По-видимому, его супруга (Варвара Ильинична, кажется) – человек очень хороший, любит детей… Когда я спросил его об этом, он ответил: «Любит, конечно, да я тоже люблю, а детей-то у нас и нет». Относительно телеграммы я ему предоставил составить ее с начальником хоз[яйственной] части и, подписав моей фамилией, послать в Петроград. Я разрешил ему послать в Петр[оград] своего денщика, что он сегодня или завтра сделает. С денщиком я напишу письмо и пошлю еще карточки, между прочим, цер[емониального] марша. Вар[вара] Ил[ьинична] написала мужу, что ждет к себе гостей, очевидно, разумея тебя со всем выводком. Ты держись ее, она, должно быть, человек не плохой. Чаще, голубка моя, снимайся, чтобы я мог яснее тебя представить, а то я все думаю, что ты нервничаешь и хандришь, а тебе, моя хорошая, худеть-то некогда, да пора уже понемножку и полнеть. Давай мордочку и глазки, и троицу, я вас обниму, расцелую и благословлю.

Говорят, немцы предлагают мир: дают нам всю Галицию, а себе просят левовислянскую Польшу. Надеюсь, что будет показан Василию Федоровичу[14] кукиш.

Дорогая моя Женюрка!

Это письмо передаст тебе денщик прап[орщика] Кондакова. Сначала о делах: я посылаю тебе чертеж Георгиевского креста, который находится наверху нашего полкового знамени и который случайно выпал. Он эмалевый, размеры его по площади и в толщину показаны на рисунке; по краям выступы для пазов. Это все дело веди в секрете. Надо или купить, если есть готовый, или заказать, если нет. Если Вал[ериан] Ив[анович] еще в Петрограде, то посоветуйся с ним. В письмах крест условно называй «украшение» и тогда можешь не бояться военной цензуры. Крест – насколько помню – выпуклый, белый по цвету, вроде офицерского, но больше размерами. Постарайся дело это оборудовать как можно скорее. За мыло тебе будет переслано 350 руб. (в этом и другие расходы Янковского); оно всеми найдено хорошим и прочным, а начальник хоз[яйственной] части прямо не поверил стоимости – 6 руб. 40 к. за пуд, так как утверждает, что дешевле 8 руб. за пуд теперь купить нельзя, т. е., говоря иначе, ты полку сэкономила, по меньшей мере, 80 руб.

С этим письмом пересылаю тебе и письмо на имя Лапшина; будет ли оно удовлетворительно, не знаю. Купи, сколько указано, оставь себе, сколько нужно, а остальные пересылай в полк.

На днях видел у себя в штабе (в том, который срисован и сфотографирован) Ал[ександра] Ник[олаевича] Галицинского; он, оказалось, стоял чрез один полк от меня более месяца; он командир 62-го Суздальского (Суворовского) п[олка], 16-й дивизии; начальником штаба в ней Ник[олай] Вас[ильевич] Покровский (младший). Поговорили; он представлен был два раза в ген[ерал]-майоры, но все это до сих пор почему-то не проходит, а полковником он уже 10 лет (на 4 года более моего); пока за всю кампанию он получил только мечи к Владим[иру]; другой командир полка дал мне понять, что Ал[ександр] Ник[олаевич] в одном случае немного промахнулся, и вот ему это все помнят… курьезное злопамятство: кто не ошибается. Ал[ександр] Ник[олаевич] велел тебе кланяться и целовать всех малышей; он повторил несколько раз: «Пиши Евг[ен]ии Васил[ьев]не, что я у тебя побывал, а ты пока только обещал это сделать».