Письма к императору Александру III, 1881–1894 - стр. 54
Вот аргументация и сила присяги, да и суд хорош, нечего сказать. А что, если бы было, да наоборот: вор-то был бы застрелен при нападении (со своей медвежьей силой), да еще самим помещиком, то как оправдали бы – вот интересно? Думаю, – очень не легко бы было оправдаться, когда свидетелями угроз, перешедших в нападение, – были только темный лес да ясное солнышко, а ведь это могло случиться… и после этого извольте оберегать свою собственность[108]? А беспрестанные потравы полей и лугов, уничтожение или кража изгородей, оберегающих поля, воровство сена – зимней порой и многое другое, тому подобное; наконец, нынешняя прислуга и рабочие, думающие, как бы только вперед жалованье забрать! Все это вместе взятое положительно парализирует труды и старания помещика, волею судьбы обреченного на всякого рода унижения, убытки и виновного лишь в том, что верит в Бога, чтит Царя и, исполняя завет предков, ни при каких случаях и самотруднейших обстоятельствах – не кривит душой. Положим, чистилище, в коем мы обретаемся, и полезно для души, но ведь, по нашему православному учению, чистилища никакого не полагается, и речь идет о здешней земной жизни. Сделайте же эту жизнь сносною. Пусть не отравляется она нам как в отношении нравственном, так и хозяйственном. Водворив порядок, придет и энергия у нас и любовь возродится к труду на своих родных полях. Что может быть честнее и лучше этого! Иные господа и из-за границы вернутся, только не добивайте нас варварством и оружием неправды; ведь пригодимся еще – поверьте! Мы соль земли Русской и хотим быть первыми между равных: вот все наше самолюбие! Никому и никаких привилегий не надо. Они излишни и не современны, а от всяких подачек (для восстановления материальной независимости нашей) пожалуйста избавьте. Мы гнушается ими и хотим как жили, так и умереть дворянами…
Ладожанин»
Пятница 30 ноября
Интересное дело. Прибыло сюда два господина; один американец, живет в «Европейской гостинице», сорит деньгами, ведет grand train[109]; другой русский, некто [А. Ф.] Филиппеус; оба по тому же делу, по делу о котиковом промысле на Командорских островах, изображающем собою сотни тысяч, если не миллионы, дохода для промышленников, а для нашей казны, как всегда два двугривенных с небольшим. Несколько лет назад такой же ловкий американец, как ныне прибывший, приехал в Петербург и в несколько недель, благодаря крупной взятке, данной кому-то в Минист[ерст]ве иностранных дел, состряпал концессию этих островов для котикового промысла в пользу американской компании[110], за несколько тысяч рублей платимых ежегодно казне. В эти несколько лет компания этих американцев нажила миллионы, и операция оказалась настолько выгодною, что эта американская компания, несмотря на то, что ей остается 8 лет по контракту пользоваться котиками, уже теперь принялась хлопотать, чтобы ей уступили эти острова еще на новый срок, после 8 лет, и в виде приманки предлагает известную сумму накинуть немедленно, в пользу каких-то больниц на тех островах. Но явился русский конкурент, этот Филиппеус, человек необыкновенно предприимчивый, умный, годы проводящий в тех краях, как агент, взявший на себя подряд провианта на Команд[орские] острова и во все местные порты. Когда он прежде хлопотал, ему сказали в Петербурге: вы одни, а американцы являются в виде компании, второе вернее; и ему отказали. Теперь он снова является и просит не возобновлять контракта с американцами, 1) потому что они – американцы, а он русский; 2) потому что он теперь не один, а есть целая группа московских меховщиков, начиная с Сорокоумовских, которые готовы составить компанию; 3) он, Филиппеус, предлагает те же условия, как американцы, но с тою лишь разницею, что ту сумму, которую предлагают и могут предлагать разбогатевшие американцы, он предлагает заплатить с рассрочкою, и 4) американцы истребляют котиков беспощадно, и теперь взялись за песцов (вопреки контракту) и бесчинствуют там потому, что их много, и они платят взятки всем, кто только берет, тогда как если будет русская компания, за нею будет надзор действительнее и строже.