Письма героев - стр. 25
– Не получится, ты должен знать, армия не чета немецкой, штаты еще с той войны, пушек мало, танки устаревшие и экономные, летчики свои машины не знают. Это не та армия, с которой можно Рур брать. Зато нам дали возможность сформировать интербригады. Цени.
Геноссе Пик загасил папиросу в пепельнице, сложил руки перед собой, его глаза смотрели прямо на собеседника. Тот спокойно выдержал пристальный взгляд в упор. Видно было, комбриг не знает с чего начать. Наконец, он глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.
– Я сегодня всех на плац отправил. А то ходить разучились, боевого духа, чувства плеча не чувствовалось. Житников с утра людей гоняет.
Вот и понятно, почему в штабе так тихо. Интересно, а вызвал то зачем? Бользен слишком долго работал в подполье, чтоб понимать, ничего случайно не делается и не происходит. Пик сначала зондировал почву отвлеченными разговорами, проверял реакцию. И явно, старый штурмовик еще не решил, стоит ли переходить к делу.
– Я не зря об Ольге спрашивал. Ей родственники из России давно писали? Что там происходит? Мне не газетная пропаганда и не обжигающая правда в партийной прессе интересна. Как там на самом деле живут? – голос Вильгельма звучал искренне.
– Хорошо, – Рихард машинально расстегнул воротник.
– Тети и дяди иногда пишут. С родителями она давно разругалась. Последнее письмо от сестры было года два назад. Софья вышла замуж, уехала с мужем в Холм. Это недалеко от польской границы. Родственники пишут, у нее все хорошо, муж выкрест работает на фабрике.
– Что хоть там происходит?
– Вилли, все что пишут Ольге, это сплетни о соседях в еврейском квартале Минска, жалобы на домовладельцев и дворников, нудное перечисление всякой родни и их мелочных проблем. Это все можно услышать в любом кафе Меца, от любого таксиста или чистильщика обуви. У мальчика выпал молочный зуб. Племянник шалит в школе, плохо учится, не уважает старших. У мужа сестры дядиного друга неприятности, замела полиция. Но это и не удивительно, он промышлял скупкой.
– Это и интересно. Быт простых людей, жизнь в провинции. О чем они думают? Что их беспокоит?
– Знаешь, они привыкли. Для них давно нормальна неприязнь к евреям, они сами держатся за общину, не выдают своих полиции, обманывают в ответ на несправедливость русского великодержавия. Все говорят о переезде, многие хотят уехать в Палестину, но это только разговоры. Мало кто уезжает, и стараются эмигрировать в Америку. Для переезда нужны деньги, нужно все продать в России, нужна смелость начать все заново, а этого у них нет.
– Очень интересно. Везде так, люди не понимают своих интересов, не готовы отдать малое за справедливость в будущем.
– Я это в Германии видел.
Рихард понимал, уже сказано больше, чем нужно, но не хотел прекращать этот разговор. Ему нужно было выговориться. Пусть даже с Вилли. Нет, друзьями они не были. Но именно Пик поддержал, вернувшегося из Китая, морально раздавленного Рихарда в далеком двадцать пятом. Вилли нужен был лидер Ротфронтовской дружины в Любеке, он и предложил Рихарду это дело. Хорошо получилось. Даже после всех разгромов и поражений, Рихард Бользен сохранил часть людей. Да, сейчас в его батальоне любекских, ростокских и потсдамских боевиков наберется на целый взвод, а то и два. С ними Рихард дрался на баррикадах Берлина в двадцать восьмом, с ними уходил в Чехию после победы штрассеровцев.