Пища любви - стр. 21
– Тебе не нравятся «Рамонес»? – удивился Томмазо. – Но ведь они американцы.
– Мерайя Кэри тоже, – ответила Лаура. Странно, как у человека с таким изысканным вкусом к еде может совсем отсутствовать музыкальный вкус.
Рамонесов вежливо выключили, и Томмазо с Лаурой весело болтали, пока Томмазо нарезал нежные весенние овощи для pinzimonio – соуса с оливковым маслом, уксусом, солью и перцем. Кухня была полна профессионального оборудования шеф-повара, а некоторые особенно страшные ножи Лаура видела впервые в жизни.
– Когда ты этому научился? – спросила Лаура, глядя на то, как нож Томмазо пляшет на разделочной доске.
– О, это просто. А кроме того, – честно прибавил он, – у меня был очень хороший учитель.
От божественного аромата, который шел из духовки, у Лауры потекли слюнки.
– Так что же мы будем есть?
– Вот. – Он, как заправский официант, с легким поклоном вручил ей меню.
Лаура прочитала: «Закуска – verdure in pinzimonio. Первое блюдо – spaghetti all’amatriciana. Второе блюдо – abbacchio alla cacciatora. Гарниры – carciofi alla romana, asparagi con zabaione. Десерт: ricotta dolce; vin santo, biscotti».
– О господи! Мы же столько не съедим.
– Quanto basta. В самый раз. Тут всего понемножку, ровно столько, чтобы пробудить аппетит. Это не американские стейки, которые давят на желудок и превращают тебя в… – Он вдруг заволновался. Из-за закрытой двери послышался какой-то звук.
– Кто это? – спросила Лаура.
– Мой сосед по комнате. Не беспокойся, он как раз уходит.
– Он тоже шеф-повар?
– Бруно? Не совсем. Он практикант. Бутылки моет. Ну, приступим к еде?
Лаура никогда не ела ничего подобного. Вернее, она, как выяснилось, вообще никогда не ела. Ей казалось, что эти ароматы всегда жили в ее воображении, но только сегодня она впервые действительно попробовала эту еду. Каждое следующее блюдо впечатляло еще больше, чем предыдущее. Спагетти под густым соусом из мяса и вина, сытным, острым и густым. А баранина, наоборот, розовая и сладкая, такая нежная, что тает во рту. Томмазо подал ее без овощей, но потом принес первый гарнир, contorni – целый артишок, смазанный теплым оливковым маслом с лимонным соком и посыпанный мятой. Лаура слизала с пальцев все масло, не оставив ни капельки, а ей казалось, что она может съесть еще столько же. В конце концов у нее даже голова закружилась от всего этого великолепия.
Томмазо оставил ее одну, отправившись закончить с аспарагусом. Через несколько минут, заскучав в одиночестве, Лаура решила пойти помочь ему. Она собрала грязные тарелки и понесла их на кухню.
– Томмазо! Давай, я пока помою посуду.
Она толкнула дверь, но та не открылась.
– Извини, – прокричал изнутри Томмазо. – Опять заело. С ней это иногда бывает.
Лаура подергала дверную ручку.
– Может, мне поднажать снаружи?
– Нет, я сейчас все сделаю.
На какую-то долю секунды Лауре показалось, будто она слышит за дверью шепот, но это Томмазо тихонько напевал, пока готовил.
Наконец дверь открылась, и он вышел, держа в руках большое плоское блюдо, от которого шел божественный аромат.
– Готово. Можно садиться за стол.
Через несколько минут они уже ели аспарагус. От его великолепного вкуса захватывало дух. Кончики стебельков, пропитанные взбитым яичным желтком и вином, были такими нежными, что их можно было рассасывать, но книзу они становились тверже, и тут уже приходилось жевать.