Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - стр. 39
В отличие от названных и не названных здесь литераторов>9 драматург и беллетрист Осип Исидорович Дымов (наст. фам. Перельман; 1878–1959) ни сам не состоял боевиком, ни в связях с террористами уличен не был. В начале XX в. его имя было известно не только в России, но и за ее пределами (о коммуникациях его творчества с немецкой литературой см.: Азадовский, Лавров 1996; о знакомстве С. Цвейгом – см.: Азадовский 1994: 270, с М. Рейнгардтом – см.: Хазан 2008b)>10. Сатириконовец>11, автор рассказов, появлявшихся в многочисленных органах российской печати, драматург, романист, не особенно, правда, высоко и, как кажется, незаслуженно, отмеченный современной ему критикой>12, но зато дружно признанный как один из первопроходцев импрессионистического стиля в русской новеллистической прозе>13, Дымов являл тип популярного прозаика и драматурга Серебряного века.
Трудно сказать, как сложились бы в дальнейшем его судьба и отношения с русской литературой, но в 1913 г. он покинул Россию и отправился в США. Официальной версией отъезда была, как сегодня сказали бы, творческая командировка: известный еврейский актер, режиссер и театральный антрепренер Барух (Борис) Аарон Томашевский (1866–1939) пригласил его совместно осуществить постановку дымовской пьесы «Вечный странник»>14 (на первых порах Томашевский спонсировал Дымова, как помогал поначалу и некоторым другим известным еврейским театральным деятелям, попавшим в Америку и не имевшим иной материальной поддержки: отцу и сыну Шильдкраутам, Якову Бен-Ами, Самуэлю Гольденбергу, Михаэлю Михалеско, Аарону Лебедеву и др., см.: Tomashevskii 1937).
В неопубликованных мемуарах, названных «Дневником», где Дымов вспоминает наиболее примечательные эпизоды из своей жизни, есть такая запись:
В июне 1913 странствую я по всей России со своей группой «Вечный странник» – встреча в Лодзи:
«Я вам дам 1000 дол<ларов>, три шифткарты – для вас, жены и дочери, I кл<асс>. Хотите приехать в Америку? Борис Томашевский».
P.S. Да. Но я получил II кл<асс>>15.
Как бы то ни было – первым или вторым классом – Дымов добрался до Нью-Йорка и обосновался там. Первоначально мысль о возвращении на родину была для него вполне актуальной>16, но после совершившегося в России большевистского переворота, несмотря на то что он держался в общем-то просоветской ориентации, тема возвращения как-то сама по себе отпала. В Америке его взгляды на Россию, революцию, ценности демократии и свободы проделали некоторую эволюцию: сначала Дымов горячо поддерживал события Февраля, сотрудничал в старейшей нью-йоркской русскоязычной газете «Русское слово» (впоследствии «Новое русское слово»), издающейся до сегодняшнего дня. Но затем, примерно со второй половины 1924 г., в нем усилились просоветские настроения: как публицист и писатель он отдал свое перо, которое на «русской улице» очень высоко и дорого ценилось, другой нью-йоркской газете, «Русский голос», имевшей откровенно «красную» направленность