Пик Дьявола - стр. 4

– Да.

– Мы взяли их, мистер Мпайипели. Они арестованы.

Приезжайте на опознание.

Позже он отпер сейф и аккуратно положил документ на самую верхнюю полку. Потом вынул из сейфа весь свой арсенал: духовое ружье Пакамиле, свой дробовик 22-го калибра и охотничье ружье. Вышел в кухню.

Методично и сосредоточенно протирая ствол, он постепенно понял, что чувство вины и боль утраты – не единственные владевшие им чувства.

– Интересно, верил ли он в Бога, – сказала Кристина.

Теперь все внимание священника было поглощено ею. Больше он не косился на коробку.

– Я-то не верю. – Странно, удивилась Кристина; она ведь не собиралась говорить о себе. – Может быть, он и не ходил в церковь, но, наверное, все-таки был верующим. Думаю, он не понимал, почему Господь сначала дал ему, а потом отнял жену и ребенка… Может быть, ему казалось, что Бог так его наказывает за что-то. Интересно, почему так происходит? Вот я, например, так и не смогла понять, за что наказывают меня.

– Вы не можете понять, потому что не верите? – спросил священник.

Кристина пожала плечами:

– Наверное. Правда странно? Как будто вина всегда живет внутри нас. Иногда я думаю: нас наказывают за то, что нам еще только предстоит совершить – потом, в будущем. Потому что мои грехи проявились позже, после того как я была наказана.

Священник покачал головой и вздохнул, словно собирался возразить. Но Кристине не хотелось, чтобы ее перебивали; она не хотела нарушать ритм рассказа.

Они были недосягаемы. За зеркальным стеклом стояло восемь человек, но Тобела видел только тех двоих. Его жгла ненависть. Они были молоды и совершенно не раскаивались; стояли, презрительно усмехаясь – «Подумаешь, ну и что?» – и вызывающе глазели в сторону стекла. Некоторое время Тобела обдумывал такую возможность: сказать, что он никого не узнал, а потом подкараулить их у выхода из полицейского участка с охотничьим ружьем… Но он был не готов, не успел изучить все выходы из здания и окружающие улицы. Он поднял палец, как ствол пистолета, и сказал старшему инспектору:

– Вон они, номер три и номер пять.

Он не узнал собственного голоса, как будто слова произнес какой-то незнакомец.

– Вы уверены?

– Совершенно уверен, – ответил Тобела.

– Три и пять?

– Три и пять.

– Мы так и думали.

Его попросили подписать протокол. Больше он ничего не мог сделать. Тобела подошел к своему пикапу, отпер дверцу и сел за руль, помня о ружье за сиденьем и о двух мерзавцах, которые спрятаны в полицейском участке. Интересно, что сказал бы старший инспектор, если бы Тобела попросил его на несколько секунд оставить его с преступниками наедине? Ему хотелось вонзить им в сердце длинный нож. Некоторое время он задумчиво рассматривал вход в полицейский участок, а потом повернул ключ зажигания и медленно уехал прочь.

Прокурором была женщина-коса;[3] у нее в кабинете было много бледно-желтых папок с делами. Они лежали повсюду. Стол был завален ими; кипы папок валялись еще на двух столах и на полу, и им с трудом удалось пробраться к стульям и сесть. Женщина-прокурор смотрела мрачновато и чуть рассеянно, как будто ее внимание делилось между всеми бесчисленными документами, как будто ей было тяжеловато нести груз ответственности.

Она объяснила Тобеле: на суде она будет выступать обвинителем. Ей необходимо подготовить его, главного свидетеля обвинения. Они вместе сумеют убедить судью в том, что обвиняемые виновны.