Пик Дьявола - стр. 23
За что? За что у него все отняли?
Потом он поехал назад; вернулся на шоссе № 2 и проехал мимо аэропорта. Съехал с шоссе, повернул направо, и вот он уже в Кайелитше – его окружают машины, люди, одноэтажные домишки, многоквартирные жилые дома, песок, запахи, звуки, огромные рекламные плакаты пива «Касл», кока-колы, «тойоты», намалеванные от руки вывески мелких предпринимателей, парикмахеров и проституток, лотки со свежими овощами вдоль дороги, собаки, коровы. Город отдельно от города, растянувшийся в дюнах.
Тобела тщательно выбирал маршрут, справляясь с картой, которую он предварительно изучил, потому что здесь было легко заблудиться: мало дорожных указателей, улицы иногда широкие, а иногда – невозможно узкие. Наконец он остановился перед кирпичным одноэтажным строением, стоящим на небольшом участке земли. Рядом валялись стройматериалы – судя по всему, хозяева начали пристраивать к дому еще одну комнату, но не довели строительство до конца – только до уровня окна. На кирпичах, полуприкрытая брезентом, стояла старая «Мазда-323».
Он вышел из машины и постучал в парадную дверь. Изнутри доносились громкие звуки музыки – американский рэп. Он постучал еще раз, сильнее, и дверь открылась. На пороге показалась девчонка лет семнадцати—восемнадцати, в футболке и джинсах.
– Вам чего?
– Здесь живет Лукас Коса?
– Его нет.
– Мне нужно кое-что передать Джону. Девчонка прищурилась:
– Чего передать?
– Насчет работы.
– Джона здесь нет.
– Жаль, – сказал он, – работа бы ему понравилась. – Он развернулся, чтобы уйти, но остановился. – Вы ему передадите?
– Если увижу. Кто вы такой?
– Передайте, здесь был парень, который знает о хорошей работе. Он поймет. – Тобела снова повернулся, как если бы внезапно потерял всякий интерес к разговору.
– Джон здесь уже много лет не объявляется. Я даже не знаю, где он.
Он дошел до пикапа и, пожав плечами, сказал:
– Тогда я отдам ту работу другому.
– Погодите. Может, мой отец в курсе.
– Люк? Он дома?
– Он на работе. В Мейтленде. На скотобойне.
– Может, я заеду туда по пути. Спасибо.
Девчонка не попрощалась. Стояла на пороге, опершись бедром о дверной косяк, и следила за ним. Садясь за руль, Тобела подумал: интересно, правду ли она сказала?
Кристина рассказала священнику о том вечере, когда отец назвал ее шлюхой. Как он стоял над ней в ванной и заставил смыть всю косметику, стереть ее полотенцем, вымыть лицо с мылом. Она плакала, а отец отругал ее и запретил пользоваться «этой гадостью» в его доме. В его доме, сказал он, никакого борделя не будет. В тот вечер все и началось. Тогда в ней как будто что-то перевернулось. Вспоминая проповедь отца, Кристина одновременно осознавала, что сейчас происходит между ней и священником, потому что она находилась на знакомой территории. Она объясняла, почему стала такой, какая есть, а священник интересовался, почему так случилось. Все они одинаковы. Мужчины смотрели на нее после того, как она выполняла свою работу, открывала им свое тело, льстила им нежными руками и ласковыми словами, а на десерт они хотели услышать ее историю, ее трагический рассказ. Как примитивно! Всем им хотелось, чтобы она в глубине души была хорошей. Шлюха с золотым сердцем. Шлюха, которая так похожа на обычную девушку. Вот и священник тоже – пытливо всматривался в нее, заранее готовый ей посочувствовать. Но с ним хотя бы не было другого. Ее клиенты, почти без исключения, хотели знать, не насиловали ли ее в детстве, – им хотелось хорошей сказки, но такой, которая распаляла бы их. Их разжигала ее история о нимфомании. Кристина долго и тщательно продумывала свою историю.